мог поклясться, что эти тени меняют форму вне зависимости от ветра. Тряхнув головой, бандит выкинул из головы мысли о том, что бродит по ночам в этих горах.
Заллас отвернулся от окна и не заметил, как гигантский волк медленно скользнул на выступ скалы рядом с замком, всего в десяти футах от окна, возле которого он только что стоял.
Три часа спустя Марко заметил Стануса, сидящего под окном его бабушки. Зверь не заметил его приближения, что было довольно странно, учитывая, что обычно от внимания альфа-самца ничто не ускользало.
Внук цыганской королевы остановился в двадцати футах от небольшого дома и от места, где огромный голиа лежал на животе, доставая своей мордой почти до открытого окна спальни его бабушки. Он оглянулся и увидел, что большинство мужчин деревни еще не вернулись с пастбищ, а женщины были заняты своими каждодневными делами и подготовкой к ужину.
Марко стал наблюдать за Станусом, который еще раз поднял голову и принюхался. Затем голова альфа-самца повернулась к человеку. Хищник встал так быстро, что Марко вздрогнул, что было не лучшей стратегией поведения с застигнутым врасплох голиа. Зверь зарычал. Не громко и даже не угрожающе. Альфа-самец просто продемонстрировал мужчине силу животного, стоящего меньше, чем в двадцати футах от него.
– Микла дома? – спросил Марко. Тусклые желтые глаза зверя внимательно посмотрели на него, и это, само по себе, могло выбить из колеи. – Станус, Микла вернулся домой в храм?
Голиа уставился на Корвески, а затем его уши расслабились и откинулись назад, и огромный зверь зевнул. Станус тряхнул головой, как будто только проснулся от долгого сна, а затем безо всякого предупреждения, встал на задние лапы. Марко отчетливо слышал, как бедренные кости животного меняют свое положение. Как и все, кто видел эту метаморфозу, он никогда не переставал удивляться способности голиа менять свой физический облик и теперь с восхищением наблюдал, как правая лапа зверя поднялась и из нее вытянулись пальцы, которые до этого были аккуратно свернуты. Когтистые пальцы ухватились за подоконник комнаты его бабушки, после чего зверь оттолкнулся от него, перемахнул через домик и исчез среди окружавших деревню скал.
Марко был в замешательстве от того, как Станус вел себя с тех пор, как исчез Микла. Именно тогда вожак вышел из-под контроля и убил трех рабочих в замке, потому что посчитал их присутствие там вторжением на свою землю. Корвески потребовалось пятнадцать часов постоянного мысленного контакта, чтобы убедить огромного волка, что эта перемена была необходима и что убийство людей приведет к тому, что на перевал приедет еще больше народа.
Молодой человек подошел к домику и остановился перед деревянной дверью. Глубоко вздохнув, он протянул руку, поднял железную задвижку и вошел в темный дом.
– Бабушка? – позвал он, взглянув на старую плиту. Даже чайник, который всегда стоял на ней, был холодным. Марко быстро прошел в единственную отдельную комнату в доме – спальню хозяйки – и увидел, что она лежит на своей маленькой кровати. Она натянула одеяло до подбородка и дрожала от холода. – Бабушка, что ты сделала на этот раз? – спросил внук, подбегая к ней.
Он увидел ее лодыжку, торчавшую из-под одеяла, и его глаза расширились при виде опухшей пурпурно-черной ноги. Нога была вывернута в сторону, а женщина стонала от боли во сне.
Марко покачал головой. Он знал, что она каким-то образом сломала ногу, и если в ближайшее время одна из деревенских женщин не вылечит ее, может начаться гангрена. Когда он присел на кровать, чтобы заново перебинтовать ее лодыжку, то услышал, как бабушка заговорила во сне:
– Микла, не двигайся, ты не должен шевелиться!
Глаза молодого человека расширились, и он поднялся с кровати. Этим движением он потревожил старую цыганскую королеву, и она проснулась. Открыв глаза, мадам Корвески огляделась, морщась от боли в ноге, и ее взгляд остановился на Марко.
– Я говорила во сне, да? – спросила старая цыганка, откинув голову обратно на тонкую подушку, сделанную из старых тряпок и мешка для муки.
– Ты это сделала, так ведь? – спросил ее внук. – Где Микла? Он с моей сестрой?
– Оставь их в покое, Марко.
– Тебе нельзя этим заниматься. Ты слишком стара, чтобы накладывать заклинание. Посмотри, чего тебе это стоило, старуха! Нам придется отрубить эту ногу, если твое состояние не улучшится. Разорви свою связь с Миклой сейчас же, потому что ты не переживешь ампутацию ноги, если только половина твоего мозга будет бороться с заражением. Отпусти Миклу, чтобы залечить эту рану.
– Разве так не будет лучше моему мальчику? Разве моя смерть не даст тебе власть над людьми, к которой ты так стремишься?
– Ты не в себе от лихорадки, – сказал Марко, успокоившись и снова присев на край кровати, и положил опухшую ногу бабушки к себе на колени. – Ты знаешь, что ни одному человеку не удавалось контролировать голиа. Они идут своим путем, – добавил он, покачав головой, и изучая рану, которую пожилая женщина нанесла себе из-за связи с Миклой, крупным волком, пропавшим из своего логова и из храма.
– Да, они идут своим путем. Моему внуку стоит задуматься об этом. – Цыганская королева попыталась сесть, но не смогла. Она несколько раз глубоко вздохнула и легла обратно. – Кроме того, они воспринимают обман не так, как люди. Они не понимают, что такое ложь. Какова цена предательства? Они могут понять такие вещи, только если наложить на них заклинание – тогда они видят. – Ей наконец удалось поднять свою голову на достаточную высоту,
