– Я-то Чигорин, а вот ты что за хрен с горы?
– Позвольте, что это за слова такие? – обиженно произнес редактор. – Я редактор газеты Пожедомский!
– Ах, так ты редактор! – радостно прогудел Чигорин, и лицо его словно осветилось. – Тебя-то мне и надо!
– Позвольте, по какому праву вы врываетесь сюда и…
Чигорин вытащил из кармана газету, схватил перепуганного редактора за шиворот и сунул конец газеты ему в раскрытый от возмущения рот.
– Фто вы… – зашамкал, выпучив глаза, редактор, но Чигорин его не слушал.
– Ешь-ешь, кровосос! – с яростной веселостью произнес он и указательным пальцем вдавил газету поглубже – в самую глотку редактору.
Двое журналистов с криками повисли у шахматиста на руках, но он тряхнул могучими плечами, и журналисты разлетелись в стороны.
– Жуй, не выплевывай! – приговаривал Чигорин, запихивая газету Пожедомскому в глотку. – Нравится? Нет? Значит, еще не распробовал!
В комнату вбежали еще двое молодых людей, и теперь уже четверо мужчин пытались вырвать бедного редактора из медвежьих лап Чигорина.
– Наелся? – спросил, не обращая на них внимания, Чигорин. – Ну, молодец! А теперь запомни: если еще раз прочту в твоей газетке что-нибудь этакое – выкуплю весь тираж и заставлю съесть! – Чигорин стряхнул с себя журналистов и, окинув их грозным взглядом, прогудел: – И вас касается, господа кровососы! Всех научу, никого не забуду!
Чигорин отшвырнул от себя редактора, повернулся, крякнул и двинулся к выходу.
Когда он вышел, все бросились подымать с пола Пожедомского. Около минуты редактор отплевывался, потом вытаращил глаза и прохрипел:
– Хам… Негодяй… Где Быстрописцев?
На клич из-за стола высунулась взлохмаченная голова, приделанная к тонкой, кадыкастой шее.
– Я здесь, – с вялой улыбкой проговорила голова.
– Фельетон… – прохрипел Пожедомский. – Два фельетона… Три… В завтрашний номер… Первая полоса…
– Фельетон дело хорошее, – проговорил Быстрописцев с тонкой улыбкой. – Но субъект больно агрессивный. Этак можно и жизни лишиться.
Пожедомский попытался что-то сказать, но закашлялся. Журналисты кинулись наливать ему воду из графина. А Быстрописцев, все еще не спеша полностью выбраться из-под стола, перевел взгляд на дверь и тихо прошептал:
– А какой здоровяк этот Чигорин… Ему бы шпалы укладывать, а не в шахматы играть.
Вечер у промышленника Бостанжогло был, что называется, камерный. Гостей – минимум. Кроме Чигорина – два вежливых купца во фраках и с женами да один потрепанный дворянчик с недовольным лицом.
Обняв за плечи Чигорина, хозяин дома, Александр Бенедиктович Бостанжогло, подвел его к ослепительно красивой молодой женщине в светлом платье и со светлыми, почти платиновыми полосами.
– Дорогая, позволь тебе представить – это Михал Иваныч Чигорин, лучший шахматист в мире! – представил шахматиста Бостанжогло.
– Тот самый Чигорин? – улыбнулась женщина, подавая руку. – Саша мне все уши про вас прожужжал.
– Он может, – улыбнулся Чигорин и поцеловал даме руку.
Бостанжогло улыбнулся и сказал:
– Анна Петровна Голубева мне почти жена. Прошу любить и уважать ее, как меня самого. И даже больше!
Чигорин галантно поклонился. Шахматист был одет в коричневый фрак, довольно ловко сидевший на его мощной фигуре, а его каштановые волосы и борода были красиво расчесаны.
Александр Бенедиктович Бостанжогло смотрелся полной его противоположностью – невысокий, полноватый, с редкими, но аккуратно подстриженными волосиками льняного цвета и маленькой, светло-русой бородкой. Вид у промышленника был не то чтобы не осанистый, а просто-таки никакой, однако все знали, что Бостанжогло – миллионер, и это каким-то странным образом придавало ему солидности и лоску. В газетах писали, что Александр Бенедиктович – один из самых оборотистых промышленников в России, называли его «табачным королем», и Бостанжогло, хоть и посмеивался, но носил этот «титул» не без удовольствия.
– Согласитесь, Михал Иваныч, моя Анечка – настоящая русская красавица! – продолжал весело разглагольствовать Бостанжогло. – Если бы кому-нибудь взбрело на ум устраивать в России конкурсы женской красоты – Анна заняла бы на нем первое место!
Чигорин улыбнулся и сказал:
– Глупо оспаривать очевидное.
Женщина тихо засмеялась, а Бостанжогло добавил:
– Друг мой, эта женщина – лучшее, что у меня есть! Она стоит всех алмазов Голконды!
– Его сиятельство князь Шервалидзе! – объявил дворецкий.
Бостанжогло засуетился.
– Дорогая, прошу тебя, поухаживай за господином Чигориным, пока я встречу гостя.
– С удовольствием, – ответила красавица.