Начали обрабатывать станцию, разделившись по квадратам, у немцев зенитной артиллерии уже нет, вот и начала немчура беспорядочно стрелять из стрелкового оружия. А тут какой-то фашист и попал в самолет Ланового, а может, и не один, я не знаю, ведь каждый из нас работал по своим квадратам. Чайка сразу загорелась, и мотор отказал, Северьян мог допланировать до леса и там выброситься на парашюте, но не захотел скорей всего. На крайнем пути стоял эшелон, немцы подцепили паровоз и попытались его вывезти, Лановой направил свою «чайку» на эшелон, спланировал, и все. В эшелоне том, оказывается, были боеприпасы. Он так рванул, что даже товарищу Сталину было слышно в Кремле. Паровоз откинуло на соседние пути, от разлетающихся осколков загорелся пакгауз, ад, короче, полный. Все амбец, станцию придется строить заново, ведь и мы набомбили, да и Северьян тоже немцам дал на орехи.
– Понятно, ну за службу, конечно, благодарю, но вот Ланового не сберегли, и в этом твоя вина, так как ты командир.
– Виноват, товарищ комдив.
– Ладно, что с самолетами?
– Да остальные в порядке, вот на У-2 перкаль заклеим, и они снова как новые будут. Командир, пора обедать, может, пообедаете с нами?
– Ну, давай, а то мне, колченогому, до столовой три часа добираться.
И потом с ребятками из ВВС (то есть бывшие вэвээсники, а настоящие энкавэдэшники) мы плотно отобедали, и согласно моему плану теперь время осмотреть сперва то, что намудрили прибыловцы, затем к Елисееву и потом можно ковылять обратно.
Дохромал-таки я до танкограда нашего, где так же, как на аэродроме, под деревьями и натянув рядом с ними маскировочные сети, ребята мудрили над танками.
В данный момент, напрягая смекалку и какую-то мать, они пытались установить двигатель от неэкранированного танка Т-28 в моторный отсек Т-28Э. У экранированного проблемы с двигателем, а у неэкранированного проблемы с коробкой, вот ребятки из двух плохих танков делают один классный.
Прибылов, используя парламентские и не очень парламентские выражения, руководит процессом, а я стою, опираясь на палочку, и смотрю. Наконец ребята водрузили махину на место, и техники начали более точный тюнинг, Прибылов подошел ко мне:
– Здравия желаю, товарищ комдив.
– И тебе не хворать, Прибылов. Ну как у тебя дела?
– Неплохо, вот скоро закончим с этим великаном (с Т-28), а ребята заканчивают экранирование последнего БТ, затем перейдем к Т-26.
– Ну, пойдем, посмотрим, товарищ инженер.
Я подошел и офигел: тот, первый, БТ по сравнению с остальными монстрами, прям «меркава». Потому что на эти БТ налепили металла, по принципу с миру по ниточке, БТ – дополнительное бронирование. Или, выражаясь словами Лапиной (Или Апиной?): «Я экранирование слепила из того, что было»[105].
Как говорит Прибылов, танк стал тяжелее на тонну (может, чуть больше) и вся дополнительная броня пришлась на передок танка. Сперва на башню и корпус наварили (автогеном) металлические штыри, улучшив геометрию наклонов брони. Потом на штыри наварили куски брони не подлежащих ремонту танков (Т-26, Т-28 и Т-34), в результате бронирование возросло на 15–30 мм, плюс рациональный наклон а-ля Прибылов. Кроме того, внутрь танков добавили тюнинг, нет, конечно, не сиденья-ковши с аудиосистемой (это вам не «тачка на прокачку»), а просто обили изнутри войлоком и на войлок набили брезент. Как показали бои, при попадании вражеского снаряда, даже если он не пробивает броню, внутри происходят сколы металла, и таким куском неаэродинамического железа может убить кого-нибудь из экипажа. Или просто ранить танкиста, а раненый танкист во время боя в танке – обуза.
– Прибылов, ты эту свою броню на штыри посадил, тем более штыри на автогене, при нормальном попадании сварка же отвалится.
– Да, отвалится, но снаряд уже не пробьет броню, пробьет экранирование, намного ослабеет и не сможет пробить основную броню, а верх потом еще наварим.
– Ну, тебе видней, ты специалист, а красить танки будете? Ну, типа маскировку, что ли?
– Нет, маскировочную сетку накидывать будем при необходимости, а в бою чего его маскировать? Мы ж не планируем в открытом поле с ними воевать, а из засад, да и веточки можно прилепить по мере надобности.
Эх, еще бы пушку от Т-34 на Бэтэху пришпандорить, и дрожи, Гитлер, но на нет и гарнизонного суда нет. Теоретически, конечно, можно, но это такая морока будет, пусть так бегает, тем более не с «тиграми» бэтэхе бороться, а вполне себе с чешскими танками да панцерами, от единички до четверки.
– Молодец, Прибылов, благодарю за службу!
– Служу Советскому Союзу!
– Счастливо оставаться, а я посмотрю, как Абдиев приучает пехоту бить танки.
Хромая, в лучших традициях великого полководца (Тамерлана помните?), иду к месту, которое мне указал Прибылов. Там, на открытой местности, Абдиев приучает пехотинцев к танкам.
При выходе из леса меня встречает секрет:
– Стой, кто идет?
