бесплотное слово — а Корабль сказал, что она станет проекцией. И как угрожающе это прозвучало!
— Почему… почему я должна пройти… сквозь время?
— Сквозь? — В одно это слово Корабль вложил безмерную укоризну. — Ты продолжаешь считать время линейной преградой. К истине это не имеет даже отдаленного отношения, но ради твоего спокойствия Я приму твое упрощение.
— Что же… то есть, если время не линейно…
— Если хочешь, считай его линейным. Но представь время как тысячи метров магнитной ленты, размотанной, набитой в это тесное помещение. Из одного времени можно попасть в другое, если установить мост между двумя отрезками ленты из разных петель.
— Но… если я правда попаду в другое время, как же обратно…
— Никогда не отпускай свое «сейчас».
Глубокий, подсердечный ужас никуда не делся, но к нему уже примешивалось любопытство.
— Быть в двух местах одновременно?
— Все время — это одно место, Экель.
Девушка заметила, что Корабль исподволь, но твердо перешел от ласкового, личного «Хали» к строгому «Экель».
— Почему Ты теперь зовешь меня по фамилии?
— Чтобы помочь тебе. Мне известно, что ты полагаешь свою фамилию более относящейся к тебе, чем имя.
— Но если Ты отправишь меня куда-то…
— Я запечатал эту комнату, Экель. У тебя будет сразу два тела, но разделенных в пространстве и во времени.
— И я буду чувствовать…
— Ты будешь ощущать только одну плоть, но помнить обе.
— Хорошо. Когда мне отправляться?
— Просто лежи на кушетке и постарайся признать тот факт, что Я сотворю тебе новое тело в ином времени.
— И…
— Если ты послушаешься Меня, то не ощутишь боли. Ты будешь понимать речь той эпохи, и Я наделю тебя старым телом. Старый человек никому не покажется опасным. Никто не тронет старуху.
Хали покорно попыталась расслабиться. Принять. Но вопросы переполняли ее.
— Для чего Ты отправляешь меня…
— Подслушивать, Экель. Смотреть и учиться. И что бы ты ни увидела — не пытайся вмешиваться. Ты лишь причинишь лишнюю боль… возможно, даже себе.
— Только смотреть…
— И ничего не делать. Последствия вмешательства в ход времен ты еще увидишь.
Хали хотела задать следующий вопрос, но по спине ее пробежала холодная струйка. Шею закололо. Сердце затрепыхалось в груди.
— Готова, Экель, — донесся откуда-то издалека голос Корабля, и хотя это был приказ, а не вопрос, она ответила, и голос ее эхом отозвался в черепе:
— Да-а-а…
Разум — это зеркало вселенной:
Видишь отраженья?
Вселенная — не зеркало разума:
Ничто в ней.
Ничто вне
Не отражает нас.
Ваэла таоЛини валялась на койке, изнуренная и телом, и духом, но никак не могла заснуть. Томас был немилосерден. Все должно было соответствовать его жесточайшим требованиям. Этот фанатик двадцать один час без передышки вместе с Ваэлой прорабатывал план действий для новой субмарины. Дожидаться прибытия поэта, застрявшего где-то в недрах Приемника, он не собирался. Нет. «Мы не станем тратить время, которого у нас нет».
