«Поговорить с разумным растением…» Может, келп даст ему ответ? Корабль намекал на это, но впрямую отвечать отказывался.
«Это предстоит выяснить тебе, мой бес».
Значит, никакой помощи. Даже намека на то, с чего можно начать беседу со столь чуждым разумом. Теоретически идея была заманчивая — вступить в диалог с формой жизни, настолько отличной от человека, что между ними с трудом можно было провести эволюционные параллели.
«Чему мы сможем научиться от келпа?
Чему келп научится от меня?»
Томас снова глянул на хронометр. Нет, столько тянуть — просто нелепо!
«И почему я это терплю?
Ваэла уже должна была к этому часу затащить поэта к себе в каюту».
Томас тяжело вздохнул. Приемник выпустил Паниля из своих недр меньше чем за час до начала ночьстороны. «Они нарочно тянули время… как тянет сейчас Оукс». Что они задумали?
«Ваэла, если…»
Может, причина задержки в этом? Если Оукс узнал, что Ваэла…
Томас покачал головой. Нет, это уже глупости!
В эллинге было зябко и неуютно, да вдобавок при каждой мысли о Ваэле Томас ощущал неловкость.
«О Ваэле и этом… поэте».
Собственные фантазии рвали сердце Томаса в клочья. Никогда прежде он не испытывал столь всепоглощающего физического влечения к женщине. Из глубин подсознания поднималась порожденная давней индоктринацией жуткая тяга обладать, владеть полностью и безраздельно, хотя Томас и понимал, что это идет вразрез с теми нормами поведения, которые одобрял — и насаждал — Корабль.
«Ваэла… Ваэла…»
Усилием воли он натянул маску холодной отстраненности. «Быть может, во время задержки Паниля готовили к выступлению против меня? Натаскивали его». Необходимо было, чтобы Ваэла вступила с ним с связь, сорвала его маски и обнажила… что?
«Паниль… Пандора…»
Опять работа Корабля?
Ваэла узнает. Она выполнит приказ — вывернет Паниля наизнанку, до самой сердцевины его бытия… изучит его досконально и доложит командиру.
«Мне».
Кто подчиняется Оуксу так же безраздельно? Льюис, конечно. И Мердок. И Легата. Как странно было узнать, что именно о ней — Хэмилл — говорил Корабль в своем напутствии. Расставляют ли они ему ловушки, как он поставил ловушку Панилю?
Ваэла справится. Панилю это покажется счастливой случайностью. В нужное время… в нужном месте…
«Черт! Как могу я ревновать? Я сам все это подстроил!»
Он знал, что пляшет под дудку Корабля. И, возможно, под дудку Оукса. Какова связь между ними?
Оукс — богохульник. Но Корабль это ему спустил. И Оукс… может оказаться прав. Томас все больше подозревал, что Корабль может не быть Богом.
«Тогда что же мы сотворили, создав Корабль?»
Томас тоже приложил к этому руку. Но не вела ли ее иная, незримая рука?
«Кто помог тебе сотворить Меня, мой бес?»
«Бог или Сатана? Что же мы натворили?!»
Но сейчас это было уже неважно. Он устал душой и телом и надеялся только, что Паниль распознает ловушку с приманкой-сексом, и обойдет ее, хотя не ожидал всерьез, что такое возможно.
«Я исполняю Твою волю как умею, Корабль».
«Роль моего беса — делать тщетными труды корабельников, дабы те смогли подняться до исполнения невозможного» — так говорил ему Корабль.
«Но зачем? Потому что наши разочарования привели к успеху проект „Сознание“? Неужели мы сейчас переигрываем прошлое в надежде повторить тогдашние победы?»
Ему пришло в голову, что директор Лунбазы, наблюдавший за строительством и подготовкой экипажа изначального безднолета, — старый Морган Хемпстед — служил той же цели.
«Он был нашим дьяволом, и мы это знали. Но теперь я — бес Корабля… и его лучший друг».
Эта мысль наполняла Томаса циничным весельем. Быть другом Корабля опасно в особенности. Пожалуй, Оукс избрал себе более приятную роль —
