– И что?
– Мне лучше знать.
– Ты ничего не знаешь. – Кристиана бросила на меня косой взгляд.
– Ладно! – Я грохнул чашкой о стол, заставив ее подскочить. – Хочешь скажу, почему я не попросил? Потому что работаю иначе. Я охочусь за сведениями; я приобретаю сведения; я использую сведения; я продаю сведения. Для меня это товар. Если я прошу кого-то о чем-то, то это значит, что прозвучит цена. Я уже просил, Ана, и мне не нравится платить по твоим счетам.
– По-твоему, я этого не понимаю? – Кристиана махнула в сторону кухонной двери и дома вообще. – Я неотъемлемая часть Низшего Двора и знаюсь с Высшим. Ты искренне считаешь, будто мне невдомек, что такое торговля секретами и ведение счета? О Ангелы! Это политика, Дрот, и я занимаюсь ею с тех самых пор, как стала баронессой. В этом вся моя жизнь!
– Мне известна твоя жизнь. Я перетаскал и взломал для тебя достаточно, чтобы понять значение слова «цена» в твоем мире. Оно даже наполовину не совпадает с моим.
Она побелела.
– Ты ничего не знаешь! – повторила она, на сей раз почти крича. – Ты понятия не имеешь ни что почем при дворе, ни сколько я заплатила! В канаве иначе, да? Чище? Как ты смеешь?..
Но ее прервал скрип кухонной двери, в которую сунулась голова Йосефа.
– Мадам?
Голос был извиняющимся и строгим одновременно: я здесь, если понадоблюсь, и не вздумайте меня отсылать, когда я буду вынужден вмешаться.
Кристиана на миг оцепенела, после чего вернула самообладание и закуталась в него, как в шаль. Она резко разгладила подол.
– Спасибо, Йосеф, все в порядке.
– Да, мадам.
Острый взгляд на меня – и дверь закрылась.
– Я подвожу тебя к мысли, Дрот, что я твоя сестра. – Кристиана глубоко вздохнула. – Ты мог попросить.
Тут я расхохотался ей в лицо. Не сдержался. И это говорит женщина, которая подослала ко мне как минимум двух убийц; которая шантажировала меня, ища моей помощи в сокрушении соперников при дворе; которая силком выставила меня с мужниных похорон. О да, наше кровное родство – поистине великое дело.
В ответ на мой смех Кристиана состроила кислую мину.
– Ладно, – произнесла она. – Как хочешь. Но только не говори мне, что отирался здесь в поисках пропитания и изысканной беседы.
Она подалась вперед и приняла самодовольный вид, отлично памятный мне с детства. Мне, как встарь, захотелось ее придушить.
– Ты не нашел в моих покоях того, что хотел, и решил поговорить. Тебе, – продолжила она почти напевно, – придется меня проси-и-ть.
Я помрачнел, поднес ко рту чашку и обнаружил, что разбил донышко и разлил всю медовуху. Беда. Если мне когда и не хватало меда во рту, то сейчас.
– Полагаю, с твоим приходом цена взлетела?
– Страшно подумать, какой она стала.
Я отпихнул посуду и утвердил локти на столе. Мне не хотелось с ней откровенничать – только не об этом.
– Я должен найти Дегана. Мне известно, что вы переписывались. Хочу взглянуть на письма. Мне нужно выяснить, где он.
Не знаю, чего я ждал – смеха, презрения, отказа, совета не соваться не в свое дело; все это было бы не особенно удивительно. Однако Кристиана побагровела.
– Чего-чего ты хочешь?! – вскричала она.
Я чуть не взглянул на дверь – не прибежал ли Йосеф, но передумал и счел за лучшее не спускать глаз с сестры. Устроившись поудобнее, я подался навстречу буре.
– Что слышала.
– А с чего ты взял, что я получала от него письма?
– Не оскорбляй меня. Прошу.
– Тогда и ты не оскорбляй меня просьбой на них взглянуть.
– Ана, я должен его найти.
– Зачем? – Она шагнула вперед. – Что такого важного стряслось, что тебе понадобилось увидеть его сейчас, через три месяца после того, как отогнал? Он задолжал тебе денег? Ты забыл о каком-то нужном тебе секрете, который он знает? – Кристиана надвинулась. – Или ты просто испытал внезапное, жгучее желание предать его снова?
С родней иначе не бывает: она умеет ударить побольнее. И все удары Кристианы попали в цель. До печенок.
