численности – если в любой стае выбить определённый процент особей, то гон у неё немедленно прекращается, и эти мантисы больше не представляют опасности. Но это всё чистая эмпирика – у нас тут биологов нет.
– Ладно, давай вернемся к Чёрным, – напомнил Артём. – Ты ожидаешь их визита, как я понял?
– Да. И они, надо сказать, будут чертовски недовольными. Впрочем, мальчики, это мои проблемы.
– Вот уж нет! – запротестовал Артём. – Проблемы у нас теперь общие!
Борух изобразил лицом пессимизм, скепсис и всю вековую скорбь еврейского народа, однако всё-таки хмыкнул подтверждающе: мол, да, ваши проблемы – наши проблемы. Куда деваться. Смотрел он при этом почему-то на Анну.
– Так в чём дело? Что у тебя за личные такие проблемы с Чёрными?
– Видите ли, как вам сказать…
– Попробуй для разнообразия честно, – буркнул Борух. – Артём, плесни-ка ещё вискаря.
– Если честно – то во всём виновата именно я.
– Таки во всём? Ой-вэй, эта женщина слишком много о себе думает…
– Борь, пусть расскажет, не мешай, – запротестовал Артём.
Ольга откинулась в кресле и изящно отпила глоток чая. Артём поневоле залюбовался её пластикой – разумом он понимал, что Ольга по возрасту – древняя старуха, но телу этого было не объяснить. Его очень сильно к ней тянуло.
– Дело в том, – начала она, – что я долгое время была основным посредником между Чёрными и Конторой. С ними, сами знаете, не всякий может общаться – специфическое… ну не знаю… биополе, может быть? Абсолютное большинство людей не переносят их присутствия, выдавая кто панические, кто агрессивные реакции. Природа этого неясна – но мы, вообще, про них гораздо больше не знаем, чем знаем. Так что люди, способные не открывать при их виде паническую пальбу или не делать в штаны, оказались на вес золота. А я всех устраивала, потому что женщина и, по мнению начальства, не могла влезть в политику. Так что я обеспечивала действия Чёрных на Земле и получала от них ихор.
Ихор сдавала начальству исправно, себе, конечно, пару капель брала – но не наглела, отчеты писала прилежно и подробно, группой обеспечения руководила без проблем – так что всех, в принципе, устраивала и аппаратные игры проходили над моей головой. Так, технический персонал, хоть и в звании капитана и секретная, как ядерная боеголовка. Ступенью выше – там да, ели друг друга поедом, делили ихор и душили конкурентов, а нам только одно: «Больше ихора! Ещё больше! Что там эти ваши Чёрные хотят? Кусок горного Алтая – да пусть забирают, хрен с ними. Болото в Карелии? Говна не жалко! А тайги с тундрой им нарезать не надо? Мы можем!»
Начальство так увлеклось тем ручейком жидкой власти, который оказался под их контролем, что в какой-то момент вообще перестало размышлять – а что, вообще, происходит? Зачем всё это Чёрным? Они просто продавали землю за ихор, и им в голову не приходило, что у Чёрных вообще нет понятия о торговле, о правительстве, о Конторе и о соблюдении договорённостей. Наверху считали, что всё схвачено, и впереди вечная жизнь и вечная власть. Просто надо ещё чуть больше ихора… Обосновавшимся наверху казалось, что Чёрные – это такие же люди, и с ними можно играть в свои игры. Но они ошибались.
Когда лейтенант Карасов решил ликвидировать меня и мою группу, он тоже думал, что Чёрные тупые ребята, немного странные, но с ними можно договориться. Он был из «молодого пополнения», странноватый такой паренёк с некоторой шизоидностью мышления – но очень, очень исполнительный чей-то там внедренец, агент влияния, – но мне было наплевать. В Конторе все чьи-то внедренцы, протеже и агенты. Там иначе просто не бывает. Делает своё дело – и ладно. Но он хотел больше.
С такими, как он, главное западло в том, что они всегда за идею. Он ведь не только ради личной выгоды, он действительно уверовал, что от Чёрных можно добиться большего. Ну или тот, кто его курировал, был уверен – неважно. Я так и не знаю, его ли это была инициатива, или кто-то за ним стоял. Кто-то, кто сообразил, что ихор ихором, а территории сами по себе тоже чего-то стоят. Целый новый мир где-то рядом, и если до него добраться, то это такая победа, что и сравнить не с чем.
Он был чертовски близок если не к успеху, то к том у, чтобы меня убить. И если б не ихоровая регенерация и не вмешательство Чёрных, то я бы не имела счастливой возможности разговаривать сейчас с вами. Но вышло иначе – моя спецгруппа оказалась здесь, а Чёрные перестали иметь дело с Конторой.
– И вы тут с тех пор партизаните? – поинтересовался Борух.
– Мы тут с тех пор живём. Здесь не так уж мало людей на самом деле. Кто-то перемещался с территориями – «эспээл», «случайно перемещённое лицо» в терминах Конторы, – а многие вообще здешние уроженцы. То есть их предки перемещены так давно, что уже и не понять, как и откуда. Не очень многочисленный, но сложившийся земной анклав, со своими интересами и принципами. Мне здесь нравится куда больше, чем там. Кроме того, здесь есть и чужие анклавы…
– Чужие?!! – Артём аж подпрыгнул. – То есть территории перемещались не только от нас?
– Быстро сообразил! – засмеялась Ольга. – Нам много времени понадобилось, чтобы понять, откуда взялись те, другие.
– Ну я ж фантастику писал, – засмущался Артём. – Множественность миров – наш рабочий инструмент…
