– Майор! – гаркнул Марся.
– А? – «проснулся» он.
– Ты впускать нас собираешься?
Донских помялся, но сделал шаг назад и полностью открыл дверь. Как и ожидалось, в кабинете был майор Чагадаев. Мы вошли вслед за хозяином.
– Господа десантники, наше почтение, – поздоровался я с майорами.
– И вам не хворать, – кисло ответил Чагадаев и так же, как и Донских, «зацепился» глазами за награды. Не обращая внимания на реакцию второго офицера, мы прошли к столу и спокойно разместились. Слово взял Марся:
– Мы к вам, профессор, и вот по какому делу, – порадовал он окружающих своими познаниями в творчестве Булгакова.
– Чего?! – одновременно спросили десантники.
– Марся, не дави интеллектом. Короче, мужики, ваш малахольный подполковник сказал, что в этом кабинете размещается самый богатый работорговец в вашем подразделении.
Десантура молчала. Мы ждали.
– Малахольный – это Карачев? – наконец спросил Донских.
Мы закивали в знак согласия. И опять тишина минуты на три.
– А про торговлю рабами я так и не понял. А ты, Руслан?
– Нет. Странные они, да? – поддержал Чагадаев друга.
– Короче, спецура, мозги мне не трахаем. А прямо говорим – чего приперлись?
– Тебя, майор, по имени как? – поинтересовался я у Донских.
– Для тебя, спецназер, я – майор Донских. А он, – Донских ткнул пальцем в сторону Чагадаева, – майор Чагадаев.
Я удивленно посмотрел на майора Донских. Глянул на Марсю, который с трудом прятал улыбку, и ответил:
– Тогда для вас, господа десантники, отныне, присно и во веки веков, я – Бармалей, а он, – я ткнул локтем Марсю, – Секач.
– Аминь, – подытожил Марсель. Вид у десантников стал несколько пришибленный.
– Так ты и есть Бармалей? – сдавленно спросил Чагадаев.
– Верно, майор Чагадаев. А теперь у меня к майору Донских вопрос интимного плана: мне нужны его бойцы. Рыл сорок. Будем из них «комитет по встрече и проводам» делать. Посему нижайше прошу выделить мне искомых солдатиков.
Донских, судя по всему, хотел ответить мне грубо и матом. Но известие о том, что перед ним сидят два офицера, которые, среди прочего, объявлены в международный розыск как военные преступники, не позволило воспользоваться свободой слова, гарантированной ему Конституцией. Он проглотил рвущийся мат и сдержанно ответил:
– Нет у меня свободных людей.
– Майор Донских, – самым елейным голосом начал я, – я не прошу дать лучших. Отдай кого не жалко. Ещё лучше – тех, кто ничего не умеет.
– В десанте таких нет! – с обидой, резко бросил Донских. – У нас служат лучшие!!!
– Тогда отдай худших из лучших. Наверняка в последнем пополнении есть такие. Мне много не нужно. Я не жадный. И офицера, самого завалящегося.
– Можно Гареева им спихнуть, – моментально сообразил Чагадаев.
– Помолчи, – рыкнул Донских.
– Вот! – поддержал я почин Чагадаева. – Первая жертва найдена. Давайте поморщим мозг и солдатиков найдем.
Судя по лицу Донских, он много, очень много чего хотел мне сказать. Но сдерживался, и это его бесило.
– Хрен с вами, – сдался он. – Найдете лейтенанта Гареева и отберёте вместе с ним сорок бойцов из последнего пополнения. Я распоряжусь.
– Спасибо, добрый человек, – поблагодарил его Марся. – Родина этого не забудет. Но и не вспомнит.
Донских молчал.
– Санек, – спросил Марся, когда мы вышли в коридор. – Надо бы узнать на всякий случай, чего же наплело местным их руководство про нас. Такой реакции я даже у пехоты не видел!
– Разберемся. Пошли к Карачеву.
У Карачева мы получили два распоряжения на машины и, забрав его замульку, вышли на улицу. Мои архаровцы сидели в тени. Тихо, мирно, как пай- мальчики. Жестом подозвал их к себе. Пока те, не спеша, двигались, поспешил познакомиться с заместителем Карачева. Замулька являл собой высоченного и худющего лейтенанта. Конопатое лицо, курносый нос, на котором держались очки с толстенными линзами, и умные глаза, в которых ещё светилось детское любопытство. Любопытство, не ведающее страха. Замульке было, максимум, года двадцать два.
– Лейтенант, тебя как звать?
– Исаев Николай, товарищ майор, – представился он.
