– Зяма!
– А кто танкистов распугал?!
– Зяма!
Марся задумался и резюмировал:
– А если организатором был Зяма, танкистов распугал он же, и танк в яму он уронил – так какого болта я его чинил?!
– Наверное, – прищурился Микола, – потому что ты мудак?
– Что-о-о-о-о?! – возмущенно затянул Марся.
– Татарин, хохол верно говорит, – пробурчал Борька, проскальзывая мимо них.
Марся попытался пнуть Борьку, но тот вовремя ускорился.
– Так, болтуны, – вмешался в беседу Бойченко, – вы будете труп прятать или выяснять, кто из вас больший мудак?
– Андрей, солнце моё, – оскалился Микола, – шёл бы ты… своими командовать. Не ровён час, тебе придется бешеную белку изображать.
– Топай-топай, – поддержал хохла Марсель.
– Андрюха, – Зяма подошел к трупу и начал его обыскивать, – вот согласись, интеллигентному человеку невозможно служить рядом с таким быдлом, как бойцы «Урала».
Опытный Бойченко не ответил. Он ждал, когда Зяма, являющийся третьим участником устойчивого, практически преступного сообщества, занимающегося спекуляцией, мелкими хищениями, мародерством, пьянством и чревоугодием, проявит свою хищную натуру. Первыми двумя участниками указанного сообщества были Микола и Марся.
Не дождавшись продолжения речи Борьки, Андрей осторожно спросил:
– Ты сам-то сильно лучше их?
– Именно! – Зяма поднял указательный палец вверх. – Поэтому ноги в руки – и топай отсюда по-скорому. А то получится, как с тем танком…
Бойченко послал Зяму в пеший эротический тур и ушёл.
– Как я его? – спросил Борька у Марси и Миколы.
– На троечку, – оценил потуги Зямы Марсель. – Ты, мародёр, закончил?
– Ага. Денег нет.
– Ну тогда вали вслед за Бойченко.
– Марсель, вы – хам! – начал было Зяма, но, получив легкого пенделя от Миколы, поспешил ретироваться.
– Продолжаем дискуссию, – вернулся к решению поставленной задачи Микола.
– Отставить дискуссию, – вернулся к трупу Коваль. – С собой понесём.
– Как приманку будем использовать? – предположил Микола.
– Именно, только разденьте его полностью. Парни в кротчайшие сроки раздели труп, просто взрезая одежду ножами. Но, прежде чем приступить к транспортировке, Микола скомандовал:
– Марся, держи его за башку. Крепко держи.
Тот ухватился за голову покойника, уперся ногами и кивнул головой. А Микола ухватил труп в районе талии и резко повернул его по часовой стрелке. Раздался хруст ломаемых шейных позвонков.
– Контрольный выстрел? – спросил я у хохла.
– Береженого – Бог бережет!
На небольшой опушке лежал обнаженный труп британца. Лежал он задницей кверху, но его голову положили на небольшой бугорок, чтобы было видно сломанную шею. И к трупу, и от него вели следы небольшой группы. Если уметь их «читать», то было очевидно, что покойного принесли сюда, раздели (недалеко лежала пустая разгрузка покойного, «выроненная» теми, кто его принес), а потом группа ушла дальше, хорошенько потоптавшись в процессе раздевания убитого. Именно эту картину должен был увидеть немецкий специалист, заметивший труп.
Мы спрятались тридцать минут назад. На самой опушке, и тем более вблизи убиенного британца наших не было. А вот на маршруте подхода егерей и вокруг точки выхода концентрация была очень плотной. К тому же все непригодные для размещения солдат деревья были заняты моими головорезами. Мы очень любили прятаться на деревьях. И чем сложнее было спрятаться, тем лучше мы маскировались.
Наконец вдалеке мелькнул силуэт. Ещё через минуту дозорный немцев замер на краю опушки. Я рассчитал всё правильно: немец занял позицию прямо подо мной. Точнее, под тем деревом, где я расположился вниз башкой. Он внимательно рассмотрел опушку и труп, а потом достал бинокль и тщательно, не менее пяти минут, изучал следы покойного и местность вокруг него. Не заметив ничего криминального, он тихо-тихо что-то пробубнил в гарнитуру и тут же возле него нарисовался ещё один представитель немецкого спецназа со снайперской винтовкой, ствол которой заканчивался глушителем. Дозорный что-то приказал снайперу, тот моментально вскинул винтарь и выстрелил британцу в голень. Первый фриц припал к биноклю, изучая реакцию жертвы. Ну и, возможно, степень кровотечения, по которому можно было узнать о степени трупного окоченения, а следовательно, о времени смерти. Я мысленно похвалил
