– И где гарантии, что немецкой? А не японской или еврейской?
– Гарантий нет. Как только вы сдадитесь, сразу сможете убедиться.
– Рафа, – окликнул я гранатометчика. – Он, судя по всему, стоит на месте. Снять сможешь?
– Легко, – ответил тот. – Пусть он ещё чего-нибудь скажет.
– Слышь, фашист, – обратился я к немцу, – а что будет, если не сдадимся?
– Вас уничтожат, – сразу ответил он.
– Внимание! – скомандовал Рафа.
– А время на «подумать»? – продолжал я демаскировать позицию майора.
– Пять минут, – соизволил он.
– Выстрел! – предупредил Рафа.
Я приоткрыл рот и зажмурил глаза. Сколько воюю, но не могу избавиться от этой привычки: закрывать глаза, когда рядом долбят из «бура». Когда стреляю сам – всё в порядке. Но когда рядом кто-то «работает»… Шарахнул гранатомет. Эффект в помещении был потрясающий! С противоположной стены посыпались остатки штукатурки. Парни отозвались тихим матом. Я потряс башкой в надежде восстановить слух и проорал немцу:
– Гитлер, сколько у нас времени, я не расслышал? В качестве ответа прилетела пулемётная очередь.
– Крупнокалиберный, – флегматично констатировал Микола.
Немецкий пулемёт был поддержан стрельбой из автоматов. Работали фрицы грамотно, почти все выстрелы попадали в оконные проемы. По храму полетели рикошеты. Плотность огня была приличная, работало стволов двадцать, хотя в такой шумихе можно было и ошибиться.
– Микола, внимание, – скомандовал Мамелюк, осматривая местность через самодельный перископ, – с твоей стороны движение на одиннадцать часов. Огонь открываешь через четыре, три, две, одну, пали!
Микола, не вставая, высунул ствол пулемёта и дал короткую очередь.
– Есть попадание, – констатировал Димон и тут же добавил: – Снайпер!
В качестве подтверждения его слов самопальный Димкин перископ был уничтожен выстрелом.
– Петюня, ФГСы давай, – потребовал Олег. ФГСом мы называли видеокамеру на длинном гиб ком зонде, присоединенную к небольшому планшету. Именно камера с зондом вызвала у моих «пилюлькиных» ассоциацию с прибором для осмотра желудочно-кишечного тракта.
Радист подполз к Димке и передал прибор.
– Рафа, ловим снайпера, – распорядился Мамелюк. – Олег, ты готов?
– Начали, – скомандовал тот и, подняв винтовку, произвёл два выстрела по противнику. Огонь противника, уже начавший было ослабевать, опять усилился.
– Саша, – скомандовал Зяма, – стрельни перед собой, для приличия. Там какая-то движуха нездоровая.
Зяма наблюдал за окрестностями через аналог стоматологического зеркала, увеличенного до десяти сантиметров в диаметре. Я подождал, когда от немчуры прилетит очередной свинцовый привет, и шмальнул короткой.
– Ну как?
– Годится, – кивнул Борька.
– Командир, можешь ещё разок стрельнуть? – попросил Олег, наблюдая за противником через ФГС.
– Могу.
– Погоди, – распорядился Олег, – Микола, дай пару выстрелов.
Бабахнул «Корд» Миколы.
– Командир, огонь. Выстрелил и я.
– Рафа-а-а-а-а, – затянул Олег, – пали!
– Выстрел!
По ушам снова долбануло. После того как громыхнул взрыв на позициях противника, стрельба с их стороны стихла. Мы тоже перестали стрелять.
– Как обстановка? – поинтересовался я у наблюдателей.
– Затихарились, – сообщил Зяма. Остальные ответили в том же ключе.
– Русские, – заорал кто-то из немцев. Именно – заорал: – Сдавайтесь.
– Видимо, владелец мегафона отошел в мир иной. Вместе с мегафоном, – хмыкнул Микола.
– А майор где? – проорал я в ответ.
– Я за него, – ответил тот же голос.
– А ты, смертник, в каком звании? – продолжал я беседу, давая возможность снайперам вычислить место собеседника. Но немец оказался опытным: секунд тридцать он молчал, а потом заговорил из другого места:
