этой армии к огнестрельному и холодному оружию, уязвимость самого Пса к вашим автоматам и ножам – это приобретенное. До продажи своей души и сдачи в залог душ всего рода Псу было не страшно людское оружие.
– И чем сейчас занят немец?
– Сейчас он залижет раны и начнет процесс деления. Как только количество собак будет максимальным, он начнет атаку.
– И много у нас времени?
– На регенерацию – минут десять. На построение армии – минут двадцать. Чтобы нас догнать – минут пять.
– Мы успеем провести ритуал?
– В лучшем случае мы успеем добежать до места проведения этого ритуала.
– Хреново. Ты можешь связаться с Петровичем?
– Сейчас проверим. Если он принял зелье, то смогу. У тебя есть идея?
– Есть.
– Как дела, змеюка подколодная? – прозвучал в моей голове медвежий рев с интонацией Зимина.
– Петрович, вы на месте?
– На месте, на месте.
– Место открытое?
– Поляна с два футбольных поля.
– Полоз, – поинтересовался я у своего «захребетника», – собачья армия по деревьям лазить умеет?
– Не-е-е-е-т, – протянул он. – Прыгнуть метра на три вверх могут. Предлагаешь ждать их на деревьях?
– Предлагаю «Северу» и «Закату» начать гнездование. Остальные будут биться на земле.
– Тоже вариант, – согласился Полоз и обратился к Петровичу, точнее к его Медведю: – Косолапый, ты мысль Бармалея понял?
– Понял-понял, – пророкотал он.
– Тогда приступайте, – распорядился Полоз и тут же переключился на другого собеседника: – Огненный…
– Слышал, – ответил то ли Дракон Барона, то ли сам Барон. Их голоса были очень похожи. – Мысль здравая. Можно попробовать.
– Термит, – обратился я тем же макаром к Лёньке.
– Тут я, – без заикания ответил он.
– Когда выйдем к поляне, дождись нас. Нужно будет мин наставить.
– Думаешь, против собак сработает? – усомнился Ленька.
– Ну, автоматы же против них сработали?
– Хорошо, наставим, – ответил Термит.
Через двадцать минут интенсивного бега мы выскочили на край поляны. Она действительно была огромной. На противоположном крае, где засели парни во главе с Петровичем, виднелся огромный камень. Рядом с камнем стояли трое: Зяма, отец Сергий и раввин Шмулевич.
– Сань, – устанавливая очередную растяжку, окликнул меня Марсель, – может, попы успеют Пса изгнать?
– А хрен их знает. Полоз, сколько будет длиться обряд?
– Тридцать минут. Не успеют. Но начинать нужно сейчас.
Я присмотрелся к фигурам возле камня: немца уже разложили на нем, и, судя по всему, начались последние приготовления.
– К-к-к-командир, г-г-готово, – оповестил Ленька об окончании минирования местности.
– Хорошо. Валим.
– Слышь, Санёк, а почему Термит в обычной жизни заикается, а когда говорит по внутренней связи – нет?
– По какой связи? – не сразу сообразил я.
– По внутренней, – повторил Марся и пояснил: – Когда через «захребетников» общаемся.
– Хороший вопрос, – задумался я и предположил: – Может, потому, что среди Енотов (у Термита «захребетником» числился именно Енот) нет заик.
– Балбесы вы оба! – усмехнулся Полоз. – «Захребетник» лишь ретранслирует мысли, а когда человек думает – он не заикается.
