— Поезжайте. И возвращайтесь не позже послезавтрашнего дня. И не один! Понимаете, не один?
— Задача ясна, мой фюрер. Ясновидящих найдем и доставим. Они встречаются среди евреев. Иезекииль, Иоанн Богослов. Перевернем все лагеря.
— И военные казармы тоже, — многозначительно добавил Гитлер.
Не прощаясь, он повернулся спиной и пошел к двери в замок.
Гиммлер щелкнул каблуками и круто повернулся. Стекла пенсне его при этом зло сверкнули.
Четким шагом он сбежал по ступеням к автомобилю.
Уже поднятые высоко на горном склоне вековые деревья стремились кронами еще выше к небу. Сам по себе тенистый лес был еще и прикрыт от солнца соседней горой, и в нем царил полусумрак.
В этом полумраке меж деревьев пробирался охотник в щегольской охотничьей куртке в брюках военного покроя, в тирольской шапочке с перышком, с ружьем в слегка дрожащих руках и ручной гранатой на поясе.
Это по примеру Геринга шел на кабана отдыхающий Гитлер, обезопасив себя гранатой на случай атаки подранка, если выстрел не уложит кабана наповал. Во дворе замка была педантично отработана техника безопасного для себя метания гранаты.
Фюреру нужна была эта победа над опасным зверем для самоутверждения после покушения и для подготовки к борьбе с куда более опасным противником, грызущим не желуди под дубом, а бетонные укрепления священных границ рейха.
Здесь вдали от этих границ было успокоительно тихо. Слегка хрустели ветки под ногами. Встречалась взрытая земля у корней некоторых деревьев, свидетельствуя о работе кабаньих клыков.
Гитлер подозрительно всматривался в густой кустарник, пощипанный, очевидно, косулями.
И там мелькнуло тело зверя.
Гитлер прицелился и выстрелил.
Из куста выскочило нечто, не то волк, не то собака, с взъерошенной шерстью на хребте, и броском кинулось на него. Он не успел выстрелить еще раз и был повален на землю.
В лицо пахнуло дурным звериным запахом.
Послышался чей — то голос на чужом, незнакомом языке.
Зверь тотчас отпустил свою жертву и убежал.
— Позвольте мне помочь вам встать, — услышал он голос и увидел склонившегося над ним старца с длинной белой бородой.
— Раз выстрел был — подмять стрелка. Такая выучка, простите!
Гитлер поднялся с помощью незнакомца и мог рассмотреть высокого старого человека в серебристом плаще до пят и около него не собаку, а… гиену.
Гиена из африканской саванны в германском лесу! Впрочем, и ее хозяин, судя по произношению, иностранец.
— Вы еврей, судя по бороде? — бесцеремонно спросил Гитлер. — Из Палестины?
— Я в Палестине не бывал. А борода моя, скорей, мой возраст, нежели национальность.
— Предсказатель? Я вас ждал.
— Меня пророком не считайте, хотя с грядущим я знаком, — загадочно ответил незнакомец.
— Ваше имя?
— Ученый Наза Вец, историк.
— Все евреи выдают себя за ученых. Но допустим, вы не еврей. Тогда — Назовиц! Клаузевиц, Штирлиц!.. Почти по — немецки.
— Ну, если так вам будет легче…
— Судя по гиене, вы все — таки из Африки и, очевидно, попали к нам через территорию, занятую армией моего генерала Роммеля.
— Мне те места давно знакомы, — неопределенно ответил старец.
— Тогда не будем терять время. Мне надо знать свое будущее, хотя бы ближайшее.
— Вы сами в прошлом создавали созревший будущего плод.
— Что ж, я расскажу, что вспомню, чтобы облегчить ход пророчества. Я хочу знать, что по расположению звезд ждет человека, которому досталась обескровленная поражением, униженная Версальским мирным договором страна с обнищавшим народом, лишенным работы и заработка, скованная кандалами навязанного мира, управляемая выжившим из ума стариком, генерал — фельдмаршалом Гинденбургом, упустившим победу в минувшей войне.
— Тяжкая Германии пора! — подтвердил Наза Вец.
— Нужна была идея, которая подняла бы великий народ из послевоенной ямы, которую сторожили алчные победители. Так что ждет в будущем человека, который нашел эту идею, заключавшуюся в том, что никого нет выше арийской расы и что ей предписано свыше стоять над всем миром. Он, этот человек, порвал цепи навязанного в Версале договора поджавшим хвосты генералам, превратил уродливый, кастрированный рейхсвер наемников в могучий
