– Занимаем оборону! Не высовываться! – Черненко раздавал команды, не беспокоясь об их выполнении.
Он знал, что сержанты выполнят все так, как надлежит. А тем временем отряд потерял еще троих.
Оплотовцы оказались в ловушке. Оставшиеся в живых смогли укрыться только за тремя разбитыми грузовиками, стоящими на обочине, и неглубоким оврагом у дороги, где сейчас находился сам капитан и две четверки. Остатки группы прятались за ржавым остовом ЗИЛа и судя по коротким очередям, дела у них были совсем плохи.
– Василенко, доложить потери!
Ответа не последовало.
Капитан в сердцах выругался:
– Василенко! Твою мать, ты уснул там?! На связь!
– Командир, здесь Данилов. Василенко и Янко – «двухсотые». Дивный – «трехсотый».
Доклад совсем не обрадовал Черненко. Надо было что-то делать, иначе он рисковал потерять оставшихся двоих. Ограниченный боекомплект отряда не позволял вести долгий оборонительный бой. Счет пошел на секунды.
Судя по плотности огня, противник их скоро накроет окончательно. Связаться с базой они не могли – расстояние не позволяло. Аномальные поля сильно искажали сигнал, в несколько раз уменьшая дальность действия радиостанции. Существовал один шанс на миллион, что кто-то находившийся поблизости сможет их услышать. Выбор невелик. Капитан решил попробовать:
«Внимание всем, кто меня слышит! Говорит командир спецотряда „Оплота“! Мы атакованы группой неизвестных, несем потери! Прошу помощи, прошу помощи!»
Треск помех в рации сменился размеренными ударами барабанов и снова голову наполнили слова:
Из груди вырвался хрип. Человек облизнул пересохшие губы. Чья-то сильная рука приподняла его, поднеся ко рту чашку с водой. Раненый жадно припал к ней, мгновенно осушив до дна, и без сил рухнул на кровать, провалившись в беспамятство. Сознание постепенно заполнили звуки боя…
Раздался взрыв. Стас инстинктивно прижался к земле, пытаясь спрятаться от осколков гранаты. Взрывная волна ударила многотонный грузовик, опрокидывая его на бок. Оплотовец подполз к раненому товарищу и принялся оттаскивать того с линии огня. Над головой свистели пули, изредка повизгивая рикошетом о раму ЗИЛа.
– Данилов, слушай меня внимательно! – послышался голос командира. – Вам нужно выбираться оттуда! Если будете и дальше там торчать, считайте – все! Мы вас прикроем. Что там с Дивным?
– Одна пуля в живот, вторая в грудь. Тяжелый!
– Проверь, дышит?
– Да!..
– Ясно! Придется тащить! Справишься?
– Так точно.
– Добро! Как только будешь готов, скажешь! По команде хватаешь его и со всех ног сюда! Понял меня?
– Понял, командир, до связи!
«Хороший боец, надо будет похлопотать за него, – подумал Черненко, – если живы останемся… Ни тебе соплей, ни стонов. Сказано – сделано. Побольше бы таких».
– Товарищ капитан, готов! – доложил Данилов.
– Понял тебя! Внимание! По моей команде прикрываем своих! На счет три! Раз! Два! Три, огонь!
Оставшаяся восьмерка открыла огонь со всех стволов.
– Данилов, пошел! Вперед, вперед, не зевать, если хочешь живым выбраться!
Стас вскочил и, взвалив на плечо Дивного, рванул со всех ног к холму. Какие-то пятьдесят метров отделяло его от цели, но преодолеть их под шквальным огнем противника было непросто. Он несся во весь опор. Висящий на плече Дивный вдруг задергался, будто его ударило электрическим током, но бегущий этого не заметил.
«Как минимум, пять попаданий», – подумал наблюдающий за ним капитан и сразу заорал: – Данилов, спринтер хренов! Брось! Ему уже ничем не
