затормозил, как только увидел их, но наклон был крутой, и поезд катился по инерции, рельсы стали скользкими от дождя, и даже остановившись под визг тормозов, головной вагон все равно превратил существо в кровавое месиво.
Поездная бригада бросилась ей на помощь, и она услышала вой полицейских сирен, стекающихся со всех сторон к мосту. Вскоре виадук был полон людей в голубых дождевиках, платформа вдалеке освещалась мини-камерами приехавших с телевидения операторов. Она не сдвинулась с места, у нее не было на это сил, она просто лежала на боку, слегка вытянувшись, и глядела на дымящиеся останки, не обращая внимания на возмущенные, шокированные и зачарованные взгляды пассажиров.
Теперь она чувствовала его присутствие в разуме: мысли Тахиона смешивались с ее собственными, пока он тяжело ступал вверх по лестнице от Смит- стрит, вдалеке отсюда. Он нарисовал мысленную картину из тех мест, которые она больше всего любила, и был так учтив, что не выказал свою реакцию, когда этим местом оказалась военная база Шайло в горах центрального Вьетнама. Ее внешность была такой же, как в объективной реальности – никакой идеализации своего мысленного образа, – но в ней чувствовались уверенные силы, от чего она ощущала себя скалой, к которой любой может прийти и обрести защиту. Тахион позволил себе раствориться в этом ментальном пейзаже, с явным недовольством бормоча об отсутствии какого-либо вкуса во внешнем облике военных (комбинация цветов на форме была отвратительной), и затем медленно, спокойно начал возвращаться из мысленных образов Коди назад к реальному миру. Так что к тому времени, когда он незаметно покинул ее, она уже пережила весь шок ситуации, сконцентрировавшийся в разуме, а не в теле, которое, оказавшись далеко за границами своих возможностей, тут же ослабло.
Она проснулась в комнате на верхнем этаже «Блэйз» – судя по виду из окна – и первым делом насладилась той простой мыслью, что она – человек. Она вытянула пальцы, наблюдая, как утренние лучи освещают ее руки, и порадовалась, что кожа блестела лишь от настоящего, человеческого пота.
– Как спалось? – спросил Тахион, сидевший на стуле возле стены и с легким стоном потянувшийся, чтобы размять спину.
В ответ она улыбнулась и удивилась, как легко ей это удалось. Она не думала, что в ней что-то такое осталось, и была поражена тому, какой глубокий след оставило в ней напряжение последних месяцев. Как прекрасно было от него освободиться.
Она начала обдумывать вопрос, но он ответил прежде, чем ее мысли сформировались в целое.
– Да, я пробыл здесь всю ночь.
Она задумалась, стоит ли ей злиться, ведь мысленная связь тоже оставила свой след – двойственность существования, которая может испортить жизнь им обоим, но она решила, что это бессмысленно.
Что было, то прошло; важно было справиться с этим и двигаться дальше.
– Интересный подход, – согласился Тахион, засмеявшись, когда она удивленно вздохнула. – Вообще-то все не так плохо, как вы думаете. Я наблюдал за вами, пока вы спали.
Она не могла не усмехнуться, представив его в роли караульного, марширующего взад-вперед у ворот ее сознания. Она вообразила это достаточно ярко, чтобы и с его губ сорвался легкий смешок.
– Я хотел убедиться, – продолжил он, – что встреча со Сладжем не принесла вам вреда.
– Как вы узнали его имя?
– Любой мысленный контакт подразумевает определенную связь. Я обязательно что-то узнаю. В случае Сладжа, – он пожал плечами, выражая отвращение и презрение, – мысли были довольно простыми, связанными с его желанием. Как ни крути, умным бы я его не назвал. Скорее, хитрым. Имя «Сладж» он выбрал себе сам.
– Он был тузом?
– Вскрытие подтвердило данные анализа крови: тело в морге принадлежало натуралу. Насколько мы можем судить, он бродил по метро и другим туннелям под городом уже долгое время, в основном охотясь на бродяг и беглецов – в общем, на деклассированных элементов, которых никто не стал бы искать. И никто из нас не подозревал…
– Сколько их?
– Жертв? – Выглянув в окно, он засопел, но она знала, что он копается в памяти туза. – Невозможно определить. Когнитивные способности Сладжа были ограничены. Но, подозреваю, жертв было немало.
– Он всех их убил.
– Он съел их.
Долгое время они оба молчали. Вдалеке Коди услышала, как передают сообщение по системе больничной громкой связи. Стиснув зубы в ожидании боли или слабости, она поднялась на ноги. Из ее левой руки торчала трубочка капельницы; она отсоединила ее и вытащила иглу, а затем осторожно, за пять- шесть шагов, дошла до Тахиона. Он показался ей таким маленьким, хотя она по-прежнему представляла его сильным и неунывающим. Она оперлась на него, обхватив рукой его за плечи и сопротивляясь желанию упереться подбородком в его макушку. Своей здоровой рукой он взял ее за запястье и опустил подбородок ей на руку. Ей не нужно было видеть его глаза, чтобы ощутить их серьезный, обеспокоенный взгляд. Таким часто бывал и ее взгляд, когда она теряла пациента, которого надеялась спасти.
