«Голубой парень» – приказ о взрыве всех строений порта, в первую очередь – орбитального лифта. До этого времени
– Ладно. Сколько осталось исправных пустышек?
– Высадилось шестьдесят, сейчас, согласно отчету, осталось только одиннадцать… нет, уже десять. И только пять могут двигаться.
Он не знал, зачем это говорит, у старика ведь собственный тактический экран.
– Хорошо. Соединяйтесь с ними и запускайте «Славу героев».
– Слушаюсь.
– Как только выведем людей, бомбардируем всем, что есть.
– Так точно!
Кон-Кавафа отвернулся от экрана, отдавая короткие приказы. «Всем, что есть». Ходили слухи о четырех стомегатонных боеголовках, присланных с Земли как раз для такого случая. Если одна взорвется хотя бы в десяти километрах от
Едва исчез покров вероятности, взрыв, рев выстрелов и залпов из автоматического оружия тоже стихли. Она несколько раз поглубже вздохнула, радуясь вкусу воздуха. Кто бы подумал, что пыль, грязь, разлившееся топливо и гарь могут соединяться в такие прекрасные букеты? Она прикрыла глаза и болезненно улыбнулась, когда мысль, которую некоторое время она пыталась загнать поглубже, все же вылезла наружу.
«Он выиграл, верно? Зверь победил их одним движением, словно сметая метлой банду муравьев, которые вползли в его корзинку для пикника. Резервов, которые мы держали на черный день, едва хватило на пятнадцать минут».
Что-то загремело металлически, заскрежетало и ударило в пол. «Пришли, пришли за мной…» Она прикрыла глаза. «Господи, дай мне сил».
Сильный рывок отбросил кусок потолка, что прижимал ей ноги, в сторону, и вдруг сама она оказалась в воздухе. Удар спиной о стену был как падение с нескольких метров на землю. Она охнула и открыла глаза.
Угловатая маска с едва обозначенными отверстиями, имитирующими глаза, висела в нескольких сантиметрах от ее лица, а бронированная ладонь вцепилась в сутану на ее груди и медленно вдавливала сестру в холодный аллобетон. «Завиша. Он выжил?»
– Скажи мне, – загудело из-под маски, – сестра, поскольку ты ведь из монашеского ордена, хоть я и не могу распознать цветов, кто я? Завиша ли я из Гарбова, герба Сулима? Староста крушвицкий? Кто те демоны снаружи, монстры из сна? Это какое-то испытание? Испытание, которому подвергает меня Богородица? Что случилось с моими кнехтами? Кто те, что падали с неба, дабы сражаться с чудовищами? Что тут вообще, Господь милосердный, происходит?
«Ох, машина взывает к имени Господа, а столько людей позабыло уже, как это делается». Она невольно улыбнулась.
Кулак размером с ее голову ударил в стену, углубившись в нее на добрых полсантиметра. Покров, должно быть, изменил свойства аллобетона.
– Не смейся надо мной, женщина. – Он встряхнул ее и поднял повыше. – Не смейся надо мной, потому что, клянусь…
Он замолчал, запнулся, встряхнул ее снова, словно тряпичную куклу.
– …клянусь… Что происходит?
Железные пальцы разжались, и сестра Вероника тяжело свалилась на пол. Вспыхнула боль в изувеченных ногах, она закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он снова схватил ее за горло, снова поднял, сжал пальцы.
– Что со мной происходит? Что… ты со мной сделала…
Ладонь его была такой большой, что она чувствовала: пальцы смыкаются у нее на затылке. А потом она вдруг оказалась не в силах набрать в грудь воздуха, сердце застучало, перед глазами заплясали черные пятна, а боль в раненых ногах куда-то исчезла. Остался только железный обруч на ее горле.
– …почему… – отдающие металлом слова доходили словно из-за стены. – …почему я слышу в голове голоса… кто тот, кто ко мне обращается… что происходит…
Она сумела открыть рот и издать тонкий писк. Сквозь застилающую глаза темноту увидела, как он поднимает вторую руку.
И внезапно ее подхватил водоворот.
«Тушканчики» крутились вокруг