маленькими, вялыми морковками! Я дьявол, вы слышите?! Агла! Агла! Агла! Эрзла! Эрзла! Эрзла! Сука, почему ничего не действует?
Вот этого он понять не мог. Случилось что-то ужасное. Некая мрачная сила высосала все магические способности Форфакса. Был он сейчас перепуганным безоружным гринго.
Как раз накладывал проклятие семи адских узлов, когда увидел приклад автомата. В голове демона вдруг взорвалась комета, а потом настала глубокая, беззвездная ночь.
Очнулся он, когда килограмм битого стекла в черепе принялся опасно пересыпаться ото лба к затылку. Ему было нехорошо, в висках чувствовал невыносимое давление, во рту – металлический привкус крови. Неохотно приоткрыл глаза.
На миг показалось, что он снова сидит в подвалах под Пандемониумом. Но призрачный оранжевый проблеск, врывающийся сквозь маленькое зарешеченное окошко, исходил не от поверхности озера Пламени. Был это всего лишь фонарь.
Он лежал на бетонном полу под обшарпанной стеной камеры. Когда попытался подняться, остатки кометы снова затанцевали в голове так, что он аж застонал от боли.
– Похоже, он приходит в себя, – раздался тихий голос Пепе. – Слава Богородице. Я уж думал, что его прикончили.
– Не переживай, – проворчал Хосе. – Нас всех прикончат. Вот увидишь.
– Не накаркай! – рявкнул Пепе, придвигаясь к Форфаксу. – Эй, гринго? Ты меня слышишь?
Демон сумел слегка приподняться на локтях.
– Есть вода? – прохрипел.
Голос его напоминал звук столетнего мотора.
Скорченный в углу Хосе пожал плечами.
– Откуда. Гостеприимство нашего Эль Президенте не настолько велико.
Форфакс застонал снова, прикрыв глаза. Давно не чувствовал себя так скверно.
«Отчего Асмодей меня не убил? – подумал с печалью. – Надо смотреть правде в глаза. Я слишком глуп, чтобы жить. Снова все уплыло у меня из рук».
Когда он опять расклеил веки, увидел над собой гневное лицо Мигеля.
– Почему ты ничего не сделал? – спросил тот обвиняюще. – Ты ведь Эль Сеньор! Властелин мира! Почему ты их не поубивал?
– Потому что я пацифист, – рявкнул демон в ответ.
Злость придала ему сил. Он презрительно фыркнул, поскольку на лице Мигеля застыло выражение недоверия.
– Правда? – буркнул неудавшийся карьерист.
Форфакс приподнялся на локтях.
– Да что ты себе думаешь? Что я просто стоял там, таращась, словно индеец на коку? Я все время пытался спасать наши задницы. Не удалось! Ничего не сумел сделать! Не знаю, что случилось. Магия не действует. Не спрашивай отчего. Наверное, кто-то меня проклял. А теперь – заткнись. Я должен подумать.
Диас поджал губы.
– Раньше нужно было думать! Это все из-за тебя и из-за тех сраных проповедей! Что, просил тебя кто-то, чтобы я стал национальным героем? А?!
Демон даже уселся. Зеленые глаза его горели яростью.
– Да! Ты! Ты сам! Что, не помнишь?! Ты подписал договор, негодяй! Хотел денег и положения в обществе! А я тебе все это дал! Ты жил рядом со мной, как король! Тебе никогда раньше не было так хорошо. Я заботился о тебе, словно ты какой проклятущий Вениамин[9] ! Ходил вокруг тебя, как вокруг гнилого яйца. Претензии не по адресу, засранец!
Мигель опустил глаза.
– Прошу прощения, – пробормотал. – Ты прав. Меня понесло. Я просто боюсь. Не знаю, как теперь быть. Это какой-то проклятущий кошмар.
– А то, – прохрипел Форфакс.
Худой, Пепе и Хосе слушали их с раскрытыми ртами.
– Рехнулись, – решил Худой, крутя головой. – Что вы там мелете? Какая такая магия, каррамба! Не время для суеверий.
– Заткнись! – одновременно рявкнули демон и Мигель.
Пепе открыл рот, чтобы что-то добавить, но в эту минуту щелкнул замок двери. Узники замерли. Боялись даже пошевелиться. В полосе света, падающего из коридора, фигура стражника казалась неестественно огромной и страшной.
– Ты, гринго! На выход!
Слова обрушились на больную голову демона, словно лавина. Миг он не понимал, что это означает. Ошеломленный, таращился на солдата.
Мигель и Пепе сразу же отодвинулись в противоположный угол, показывая, что не имеют со шпионом ничего общего.
