Нельзя так подставляться.
— Хорошо, отец. Завтра я сниму для неё комнату, где-нибудь в Гундо.
Валхал хмыкнул.
— Ты совсем не знаешь наших сограждан, Киллиан, не обижайся. Верно говорят, «золотая молодёжь» может расти лишь в золотых вазах. Если даже дать тебе охрану, чтобы ты смог войти в трущобы Гундо и выйти оттуда целым и невредимым — как ты себе это представляешь? «Собачья наложница» — это то же, что собака, даже хуже. Ты всерьёз полагаешь, что хозяйка дома, где ты снимешь комнату, будет относиться к ней, как к человеку?
Они встретились взглядами.
— Люди Гиамуры злы и жестоки, Киллиан, как и все люди вообще. Однако хуже, чем Гундо, клоак не бывает. Ну разве что в проклятой Сидомме.
— Я не дам её в обиду, отец. — В глазах юноши зажглись острые огоньки. — Я обещал.
— Кому обещал? Ей? — Ирония в словах Валхала была едва заметна, однако Киллиан её уловил.
— Себе прежде всего. Да, и ей тоже!
Юноша подался вперёд.
— Она же человек, отец! Она такая же, как ты, как я, как…
— Заткнись! — рявкнул Валхал. Оглянувшись, понизил голос. — Иногда я мимолётно жалею, что ты не немой, честное слово. Хорошо, что нас никто не слышит.
Верховный жрец вздохнул.
— Ладно, это дело я улажу. Как-нибудь… Скажем, что ты затеял медицинский опыт. К счастью, у меня есть дело, до окончания которого ни меня, ни тебя никто не тронет даже пальцем…
Жрец замолчал, глядя в окно. Роскошные занавеси, стоившие каждая больше, чем дюжина «собачьих наложниц», тихо шуршали, колеблемые ветерком, врывавшимся с улицы.
— Какое дело, отец?
— Расскажу, — чуть усмехнулся Валхал, — ну разумеется, всё расскажу. Если не тебе, то кому же? Но чуть позже, сын мой… Скажи, ты помнишь, как варить огненное зелье?
Теперь с ответом помедлил Киллиан.
— Помню, отец. Не зря ты заставлял меня вставать среди ночи и повторять наизусть…
— Тебе придётся заняться этим, Киллиан.
Юноша вновь обхватил колени руками.
— И как много надо?
— Много, — криво усмехнулся Верховный жрец. — Тысячу мешков для начала.
— Не понял… — Парень захлопал глазами.
— Чего ты не понял? Тысячу мешков, я сказал, и это только для начала.
Валхал сгрёб штору в горсть.
— Причём всё это должно быть готово к началу сезона дождей. И огненное зелье, и орудия.
Жрец помолчал.
— Иначе мы позавидуем судьбе этой несчастной, сынок. И ты, и я.
В комнате воцарилось молчание. Где-то далеко раздалось невнятное уханье, словно сотни глоток слитно выкрикивали одно слово или просто разом выдыхали воздух.
— Они начали подъём этой головы, — перехватив взгляд сына, вновь усмехнулся Валхал.
— А какая разница… — Киллиан улыбнулся бледной полуулыбкой. — Дело же не в рогах, отец. Гиамура должна погибнуть. Кто станет жалеть о ней?
— Проходи, проходи, не стой в дверях!
Конвоир протолкнул долговязого парня с узким и острым, как бронзовый топор, лицом. Парень стрельнул глазами в угол — там зверообразный мужик неторопливо раскладывал на столике инструменты самого зловещего вида.
— Ты туда не смотри пока, ты на меня смотри, — усмехнулся Гевар. — Дошло до меня, о почтеннейший Клоп, что ты намерен зарабатывать охотой на остроухих девок. Я не прав?
На лице парня отразилась лихорадочная работа мысли — отпираться опасно, вон палач в углу… кто мог заложить, суки, ну, падлы, погодите…
— Не стану скрывать, господин, была такая мыслишка, — решился наконец пират.
— Похвальная откровенность, — поощрительно улыбнулся начальник тайной службы. — Ну а известно тебе, что делают остроухие с теми, кто ворует
