Следующий документ был начертан на папирусе. Вообще-то ввоз папируса в Гиамуру запрещён, и держать у себя дома такие вот тонкие, почти невесомые листки попросту опасно — первый же обыск укажет, что здесь поселился агент Сидоммы. Однако почтовые голуби не в силах таскать толстые кожаные манускрипты.
«Довожу до твоего сведения, мой господин, что купец не согласен, и вариант «скарабей» бесполезен. Пробую уговорить по варианту «оса».
Гевар в раздражении побарабанил пальцами по столу. Стало быть, «купец» — Верховный жрец Гиамуры Валхал — жив и здоров. План «скарабей» — отравление — провалился. Что ж, «оса» — выстрел из дальнобойного самострела — должен поправить дело… Однако сколько можно копаться? Валхал, судя по донесениям, уже наладил производство орудий!
Ещё документ — на этот раз дощечка, покрытая воском. Крупные, немного корявые знаки — писал явно не жрец-каллиграф при Храме.
«…На сегодня пролётов «летающих лодок» — семь, из них три…»
Начальник тайной службы усмехнулся. Значит, этому Клопу удалось… Обычно наблюдатели не видят «летающих лодок» месяц и более, а тут за день семь штук. Причём обычно эти штуковины видны лишь в виде серебристых мошек высоко в небесах — не то что на корабли высаживаться… Из того факта, что активность остроухих до сих пор не улеглась, можно заключить, что похищенную девку они так и не нашли. Что ж, осталось подождать, покуда ценный подарок достигнет получателя. А потом осторожно, исподволь довести до сведения остроухих, где именно находится пленница.
Осторожный стук в дверь прервал размышления главы тайной службы.
— Мой господин, важные сведения из Архона, — шелестящим голосом произнёс секретарь, подавая маленькую капсулу голубиной почты.
Сломав крохотную печать, Гевар извлёк тонкий листок, развернул, и по мере того, как вчитывался в мелкие строки, на лицо его наползала хищная улыбка.
— Ну наконец-то! Первый ветерок…
Глава седьмая
Первый ветер
— …Двести золотых, и ни одним меньше! Это же не камышовая вязанка глиномесов, ты погляди — это же горная сосна!
— Ещё надо посмотреть, не проел ли морской червь днище твоей посудины! А то — «горная сосна»…
Клоп напирал на потенциального покупателя, как будто шёл на абордаж, однако коренастый купчина с золотой цепью на шее стоял на своём бесстрашно, словно находился в каменной башне.
— Да какой хозяин допустит, чтобы такой корабль изъели черви! После каждого плавания на берег вытаскивали и смолили! Опять же горной смолой!
— А вот давай сейчас вытащим и поглядим! Червю много не надо, он за полгода изгрызёт так, что на растопку не останется!
— Ну так бери и вытаскивай! Да устыдится неверующий, или как там сказано у жрецов… Двести, почтенный!
— Какой двести, нос и корма обкромсаны… Сто пятьдесят последняя цена!
— Я ж тебе объяснял, почтенный. — Голос Клопа стал тихим, и где-то даже скучным, только глаза опасно блестели. — Если бы не это дело, мы бы не ушли от пиратов… Хорошо, сто девяносто.
— Мне всё равно, слушай, от пиратов ты уходил или, к примеру, от летающей лодки остроухих. — Купец ухмыльнулся, уловив тень, пробежавшую по лицу капитана. — Хорошо, сто шестьдесят, и закончим на этом.
— Сто восемьдесят! — свирепо сверкнул глазами Клоп.
— Сто шестьдесят или прощай. Ну?
— Чтоб тебя каждый день посещали остроухие со своей летающей лодкой! — сплюнул за борт Клоп. — Забирай!
Пираты, сгрудившиеся в нескольких шагах за спиной своего капитана, с затаённой алчностью следили, как звякали золотые кольца, ложась на чашу весов. За спиной купчины настороженно замерли его люди, недвусмысленно положив ладони на рукояти бронзовых мечей. Голая Пристань — не то место, где верят незнакомым, да и знакомым далеко не всегда. И даже клеймо на золотом кольце тут принято подвергать сомнению.
— Сто шестьдесят! — Купец кинул на весы последнее кольцо.
— Воду! — отрывисто бросил Клоп. Кто-то из команды подскочил, поставил рядом с весами кожаное ведро, обычное для корабельного инвентаря.
— Как там, говоришь, записано у жрецов: «да устыдится неверующий»? — хмыкнул купец. — Может, и мне таки выкатить на берег корабль, э?
— А ты не пугай! — Пират уже черкал на дощечке, покрытой воском, вычисляя. — Корабль никто в здравом уме гноить не станет, а вот свинец позолотить — это запросто.
