от наказания.
– Моя девочка…
– Я присмотрю за ней. Я стану ей матерью.
– Поклянись.
– Клятвы – ничто, но я обещаю. Дай руку.
Ладонь тени прохладная, как лунный свет, от прикосновений призрачных пальцев пожар в груди гаснет, а желание вдохнуть уже не такое невыносимое.
– Вместе мы сильнее, – шепнула тень. – Ты и я.
– Я и ты…
– Все будет хорошо, но ты должна мне довериться.
Она больше никому не доверяет, даже собственной тени.
– Сними медальон, отдай его мне, и вместе мы победим всех врагов, мы станем править миром. Я и ты…
Нельзя. Мсье Жак предупреждал, нельзя отдавать медальон тени. Но она ведь не отдаст, она просто снимет его с шеи. Рука потянулась к цепочке в тот самый момент, когда фигура на берегу отступила, растворилась в темноте.
– Моя дочка…
– Я спасу ее, обещаю. Снимай!
Серебряная цепочка натянулась, впиваясь в кожу, и лопнула. Медальон-монетка остался зажатым в скрюченных пальцах.
– Вот и хорошо, – улыбнулась тень, – ты поступила правильно, я позабочусь обо всех. А теперь нам пора.
И Лизино тело, вдруг сделавшееся легким как пушинка, воспарило, поднялось к улыбающейся луне, к горькому осеннему воздуху, который такой вкусный, что его хочется пить, как родниковую воду. Все изменилось, стало острее, ярче, звонче. Захотелось жить!
– Это пройдет. – Голос тени теперь звучал громче обычного. – Ты привыкнешь.
– К чему? – Острые грани медальона впечатались в кожу.
– Ты привыкнешь быть мной, как я привыкну быть тобой. Тебе понравится, обещаю. Наша новая жизнь будет очень увлекательной, мы станем путешествовать, влюблять в себя мужчин, разбивать сердца. Я и ты, моя неразлучная подружка, моя тень… А теперь отдай мне медальон.
Протянутая рука плотная, почти такая же осязаемая, как ее собственная. Или даже более осязаемая. Тени никогда не лгут, но и всей правды они тоже не говорят. Мсье Жак был прав…
– Отдай.
Луна зацепилась краем за острую ветку, но соскользнула, серебряной монеткой покатилась к туче.
– Отдай, и мы пойдем спасать нашу девочку, – мурлыкнула тень. Или уже не тень? Собственные Лизины пальцы в стремительно меркнущем свете кажутся прозрачными. Без света нет тени. Но Лиза еще не тень, она человек!
Луна нырнула в тучу, и мир погрузился во тьму, кромешную, непроглядную, почти такую же черную, как Лизина душа. Она шагнула к липе, присела, нащупав вход в тайник, сунула внутрь медальон. Когда луна в очередной раз выглянула из-за тучи, Лиза стояла на берегу пруда. Руки ее были пусты.
– Что ты наделала?! – Ее бывшая тень в молочном лунном свете казалась похожа на статую, ее бывшая тень обрела плоть, превратилась в человека. А она… ей уже все равно. Самый последний шаг Лиза не сделала, не отдала медальон. – Утопила? – Тень зачерпнула пригоршню черной воды. – Зачем?
– Так будет правильно. – Собственный голос казался ей незнакомым.
– Кому ты сделала хорошо? Теперь ты останешься здесь навсегда, не сможешь следовать за мной. А я…
– Что станет с тобой?
Тени не лгут, может, и эта новорожденная женщина еще не научилась лгать?
– Я останусь без тени. Для меня это смерть. Не такая быстрая, как у людей, в запасе у меня есть еще пара сотен лет, но все равно неминуемая.
– Пара сотен лет – это очень много.
– Для обычного человека, возможно… – не для меня. Но моя участь все равно лучше того, на что ты обрекла себя. Для тени нет ничего страшнее, чем остаться без хозяина. А я намерена уехать. Когда-нибудь я вернусь, чтобы исправить то, что ты натворила, но это будет не скоро. Ты успеешь соскучиться.
– Мой ребенок… – Она вдруг запоздало испугалась, что обманутая тень нарушит данное обещание.
– С нашей девочкой все будет хорошо, она вырастет умной и красивой, проживет долгую жизнь и умрет у меня на руках. Не бойся, моя
