– Тогда сообщите мне позже точное время.
– Я передам с секретарем.
– Спасибо. До свидания.
И на этом девушка покинула кабинет.
– До свидания.
И что же ты, братец, снова натворил?
Я пил уже часа четыре, желая забыться. Но получалось плохо.
Она слышала мой разговор с отцом, в котором я был непозволительно откровенен. Придурок. После этого я практически перестал ощущать ее желание. Наверное, правильно, что она меня не хочет. Узнать бы – почему? Что ей так не понравилось в моих словах?
«… конечно, мы с тобой не так много общались, но что-то же ты должен был обо мне узнать?..»
Не уделял ей достаточно внимания? Да я последние несколько дней просто ходил за ней по пятам. Я жил ею! Ведь в разговоре отец только строил предположения из-за того, что переживает за меня.
«… с землянами так трудно, правда?..»
И еще как! Я налил себе следующий бокал и залпом выпил.
«… Или мои прекрасные глаза затмили все?..»
Они не просто затмили, они стали условием существования. Я сначала не сомневался, что добьюсь взаимности, но после нашего последнего разговора в душе поселились сомнения. Они грызли меня, сводя с ума.
Неужели она не понимает, что такое любимая женщина для драга?
«… никто не интересовался моим прекрасным внутренним миром…»
Да я просто не успел его узнать! Сначала мы воевали, потом я пытался ее отловить, пока она бегала от меня. Разве мне дали возможность?
Внезапно в дверь постучали. Не хочу открывать, мне ни до кого. Стук повторился.
– Фредерик, уйди!
Послышался сигнал аварийного открытия двери. Доступ только у мамы. Черт.
– Боже мой, сын, что с тобой? – всплеснула руками родительница, когда зашла в спальню. – Ты так не пил с двухсот лет, когда у тебя закончился переходный возраст.
– Она все-таки изменила тебе? – это уже отец.
Я улыбнулся и, всматриваясь в бокал, ответил:
– Она слышала наш с тобой разговор на балконе.
– Ну и что? – не понял меня родитель.
– После этого мне сообщили, что знать меня не желают, и ее ответное желание я теперь практически не ощущаю.
И снова выпил. Мама подошла и отобрала у меня бокал.
– Тебе нельзя пить. Твой возраст подошел к критическому порогу, и этим ты только ускоришь процесс. Давай рассказывай, о чем вы там с отцом говорили.
Я пересказал разговор, отвечая по ходу на уточняющие вопросы мамы и иногда Элоизы (они с братом тоже пришли, ох). Когда закончил, в комнате повисло молчание, в котором раздался строгий голос моей матери.
– Сын, мне стыдно за тебя.
В полном шоке посмотрев на мать, я даже немного протрезвел и резко выпрямился, сидя на кровати.
– Что? Почему?!
– Ты спрашиваешь почему? Хорошо, давай рассуждать логически, отбросив расы. Ты говоришь женщине, что без ума от нее, и тут же, на балконе, она слышит твой разговор с отцом, в котором ты говоришь что? Что твое тело ее хочет, но ты сомневаешься в верности избранницы. Что ты боролся с собой, не желая признавать желание к такой, как она. Что ты чего-то ждешь и только поэтому согласился на эти отношения. И этот приближающийся опасный период так беспокоит тебя, что вынуждает согласиться даже на меньшее. Что все земляне поверхностные, необразованные, похотливые существа.
– Но они именно такие!
– Нет, сын. Ты находишься в плену у своих стереотипов и судишь обо всех по большинству. К тому же она вообще не из этого времени. Ты не опроверг слова своего отца, что она может тебя опозорить, и тем самым оскорбил ее. Показал, что ничего не знаешь о ней. А отец, вместо того чтобы дать дельный совет, начал говорить всякие глупости.
– Маргарита, я не…
– А ты молчи! Мы с тобой дома поговорим. К тому же, как я поняла, вы еще говорили про ее фигуру и глаза?
