— Мы слышали сирены, загнали машину в подворотню. Когда решили, что можно валить дальше, сдали задом в проезд, а эти, — Джонни показал пальцем на меня, — мать их, были уже там. И мясорубку начали они, мы даже ответить не успели толком. Машину разнесли в клочья, я сдернул ногами.
— Ты, — Падди переключился на меня.
— Уходили задними аллеями, сирену выключили, тут прямо перед нами задом выскакивает тачка, в окнах стволы в нашу сторону.
— Почему у них двое в расходе, а у вас только раненый?
— Потому что мы стреляем лучше. А раненого бронежилет спас, они ему двумя в грудь и одной в плечо попали.
— Чего это лучше?! — аж подскочили на местах Гусь с Джонни. — Это с какого хрена?
— Потому что мы с ним, — я показал на Рауля, — служили долго во Французском легионе, а он, — я кивнул в сторону Иана, — прошел Великую войну и воевал под Верденом. А вы где служили и кто вас учил?
— Во-от! — протянул Падди, воздев палец правой руки в потолок. — Стрелять крыс на помойке — многому не научишься. А учат драться на войне, засранцы! Так, а ты знаешь, что товар брали для меня? — вдруг уставился для меня.
— Теперь знаю. Вчера начал догадываться. А так никто ничего не слышал. Ты же все тихо сделать хотел, так? — чуть придавил я сам.
— Не твое дело, — буркнул он, но развивать тему не стал. Тут я угадал: раз не дал знать никому, что дело под его крышей делается, то в проблеме сам виноват. — Почему на гребаных чинков вышли с бумагами?
— Не знаю, это Сингер договаривался. Думали, что китайцам китайские бумаги лучше всего подойдут. Он у вас, кстати?
— У нас, в другой комнате, — ответил Галлахер. — Хотел вас отдельно послушать. А так он вас всех сразу сдал.
— И правильно сделал, — кивнул я, ничуть не расстроившись. — Если бы не сдал, то твои ребята нас бы и завалили, а мы и понятия не имели о том, что что-то неправильно.
— Может, и так, — не стал он возражать. — Где гребаные бумаги сейчас?
— В банке, — соврал я так, как мы согласовали. — До понедельника не достать. Но если решим что-то конкретно, то привезем без проблем, нам такой товар на руках точно не нужен, мы проблем не ищем. Где доля Сингера — не знаю, не скажу.
— Уже нашли, съездили с ним. Теперь всем молчать, мне подумать надо.
В комнате повисла тишина, Падди задумался, уставившись в окно. Один из котов, черно-белый в «носках», подошел ко мне, потерся об ногу, я почесал ему щеку, в результате чего он навалился мне башкой на руку изо всех сил, пытаясь сделать процесс чесания максимально эффективным, затем подставил другую щеку и громко заурчал. Странно вообще видеть кошек в подобных обстоятельствах. Хотя они сами те еще бандиты, если присмотреться.
— Значит так, — объявил Галлахер, — я говорю, что решил, но если я в чем неправ, то самое время сказать об этом. Гребаный «биф» между ребятами Гуся и людьми Сингера считаем недоразумением. Никто друг про друга не знал, никто ничего не планировал, встретились случайно. Одни вырядились в легавых, другие от легавых прятались.
Пауза.
— Падди? — заговори Гусь. — Это не так.
— Что не так?
— Они засаду устроили.
— Это как? — Галлахер уставился на него исподлобья. — Ждали, когда вы им дорогу перекроете, чтобы напасть?
— Не знаю как, но это была засада, Падди…
— Заткнись! — Падди поднял руку, и Гусь Шихан немедленно замолчал. — Вот когда будешь знать как, мать твою, тогда и вернемся к этому. Продолжаю, — он обвел всех тяжелым взглядом. — Я платил Гусю четыре с десяти за товар. За остальное я рассчитался, но это товар Гусь потерял. Но саму работу сделал. Поэтому дальше так: я плачу двадцать пунктов Гусю и двадцать этим, — он показал на меня пальцем. — Это… — он быстро прикинул в уме, — по двенадцать грандов «куидами» каждому. Но вы, — он снова показал на меня, — завалили двух ребят Гуся, поэтому отдадите по тридцать сотен «куидов» за них. То есть, Гусь, я отдаю тебе восемнадцать грандов, а им шесть. Все. Все слышали? И кто что не понял, мать его?
Непонявших не было. Да и по тону Падди Галлахера ощущалось, что лучше быть как раз сейчас понятливым.
— Тогда все, — Галлахер подвел итог. — Дело было моим, я его заказал, поэтому решил так. Будет лучше для всех, если вы потом не станете пересматривать условия без меня. Удержать я вас от этого не могу, но мать вашу, если я узнаю, что кто-то решил разбираться дальше, то я сочту это гребаным неуважением к себе. Как будто кто-то подошел ко мне и сказал: «Падди, ты сам дешевое дерьмо и слова твои дерьма не стоят. А мнение свое засунь себе в задницу и выпей касторки, ни на что другое оно не годится». Именно так, мать его, я буду расценивать любой взаимный «биф» после этого разговора, — он громко хлопнул ладонью по столу. — Гусь, Джонни, вы поняли?
Те оба кивнули. Джонни явно отнесся к решению проще, а вот Гусь бы напряжен. Так что его все равно следует учитывать на будущее как возможную опасность.
— Ты… Пол, верно?
Я кивнул.
