– Эстебан далеко не сильный чародей, – погрустнела тетушка Тилли. – Он добился своей должности не благодаря своим способностям, а с помощью родового имени и некоторых тайных услуг, которые оказывал покойному батюшке короля Стефана. У него очень слабый дар. Да и в случае серьезной опасности он, скорее, сбежит, чем встанет лицом к противнику и будет сражаться на благо народа.
– Но он уверил, что все хорошо и бояться нечего!
– А я чувствую опасность, и беда грозит не только королевскому роду, но и всему народу Эктерии.
– И что же теперь делать? – изумленно спросила я.
– Руны показывают страшные вещи. За нашим принцем по пятам ходит смерть, она уже протягивает к бедному мальчику свои когтистые лапы.
Знахарка протянула мне черный кожаный шнурок, на котором висел железный медальон.
– Возьми, это очень сильный амулет, способный противостоять даже проклятию. Его силы на какое-то время уберегут Лукаса, пока опасность не минует. – Холодный металл коснулся моей ладони. – Только никому не показывай, отдай лично в руки.
– Хорошо, сделаю, как вы сказали. – Я кивнула и спрятала оберег в карман. – Хотела спросить: тот мешочек, что вы мне передали… Он как-то неправильно на меня действует. – Я слегка покраснела. – Я стала чувствовать себя слишком дерзкой и смелой.
– Правильно он действует. – Тетушка Тилли мне подмигнула. – Он настраивает тебя, дает силы сопротивляться чужому влиянию, придает решительности. Главное – слушай свое сердце и будь собою, а все эти правила, этикет и условности придумали, в сущности, такие же люди, как и мы с тобой.
Я еще раз поблагодарила знахарку и с удовольствием пригубила травяной чай. Его насыщенный аромат действовал на меня успокоительно, но в то же время бодрил и прояснял ум.
– Пожалуйста, возьмите деньги, купите Науле одежду. – Я достала из кошеля почти все монеты и положила на стол.
Тетушка Тилли не стала отказываться.
– Это хорошее дело, – согласилась она. – Только сама буду шить, купим ткань и ленты, а вот ботинки закажем у сапожника. Уж такими талантами я не обладаю.
– И куклу, – добавила я, взглянув в сторону малышки.
При моих словах она встрепенулась, а глаза засияли восторгом. Она даже забыла про булочку, которую держала в руках и перед этим аппетитно уминала.
– Конечно, это в первую очередь, – усмехнулась знахарка. Внезапно ее лицо помрачнело, она встала из-за стола и подошла к окну. Отдернув шторку, тетушка выглянула на улицу.
– Странно, – протянула она. – У меня возникло чувство, что за нами наблюдают. Ты, когда сюда ехала, видела кого-нибудь?
– Нет, никого не видела. – Я помотала головой. – Даже в деревне не было народа, улицы почти пустые.
– Все по домам попрятались, – вздохнула тетушка Тилли. – Боятся и носа высунуть. Кто-то пустил слух, что печать с запретных врат снята и теперь нечистые силы ничего не сдерживает.
– Да, я помню, вы говорили об этом, – кивнула я. – Очень тяжело сознавать, что мы можем оказаться во власти злых существ и жизнь уже никогда не будет прежней.
– Можешь быть спокойна, снять печать невозможно. Много сотен лет назад, во время ритуала закрытия врат, верховный маг Мирискольд пожертвовал своей силой и жизнью. Чтобы снять печать, нужны кровь и душа его потомка. Но, как тебе наверняка известно из истории, детей он не оставил.
– Откуда тогда эти слухи? – удивилась я.
– Не знаю, – честно призналась тетушка и горько усмехнулась. – Я всего лишь знахарка, или ведьма, как меня называют люди. Не очень сильная, но кое-что умею. Но ты права. Народ зря судачить не будет.
Я задумчиво поставила пустую чашку.
– Вы говорили, кто-то пытался снять печать, помните. В ту, первую нашу встречу, когда я здесь была с Лукасом.
– Да, помню. И это не случайный человек, а очень сильный волшебник. Вот с тех пор и пошли эти знамения: сначала снег, сейчас вот скот мрет как чумной.
– Так, может, ему и удалось сделать задуманное?
– Поверь мне, врата все еще заперты, – резко ответила тетушка Тилли.
Я пожала плечами и встала. Если знахарка уверена, что так и есть, не буду спорить.
Она проводила меня до дверей и захлопнула дверь. Я услышала, как задвигают тяжелый засов. Знахарка чего-то сильно боялась.
Обратная дорога отняла еще больше времени. Поднялся ветер, и заморосил противный мелкий дождик. Я куталась в накидку, а Морковка недовольно фыркала, что ее выгоняют на улицу в такую отвратительную погоду. Проезжая по мощенной булыжником единственной деревенской площади, я стала невольной свидетельницей печальной сцены. Старая облезлая лошадь везла телегу, на которой лежала туша коровы. За ней шла молодая женщина, утирая слезы передником.
