большому чемпиону (намек на успешно выступившего в тяжелом весе Чанга), а не тому, кого сейчас отлупит хрупкая девчонка (иц ми[61])!».
Идея принять облик «Лотоса», для пущего выбивания страдальца из колеи, мне пришла, когда я вспомнил давнюю байку про приговоренного к высшей мере наказания зэка. В ночь перед казнью он сделал себе четыре наколки: вождя мирового пролетариата, «отца народов» и двух небезызвестных немецких философов.
«Зачем ты это делаешь? Ты же не коммунист? Или решил в партию вступить перед смертью? – удивлялись сплошь покрытые иконами сокамерники. – Тогда уж лучше обратись к Богу».
Горемыка ничего им не ответил.
А утром, когда раздетого по пояс смертника приставили к стенке, командир взвода красноармейцев впал в ступор. На груди у смертника щурится Ильич – никак нельзя стрелять, вдруг товарищи из НКВД неправильно поймут? На спине курит трубку Иосиф Виссарионович. На плечах портреты Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Как ни поверни – в кого-нибудь да попадешь. Говорят, помиловали находчивого урку, заменили расстрел на двадцать пять лет каторги.
Так и сопернику моему, очень тяжело было поднять на меня руку. Вот такой я злодей.
Кстати, напрасно переживал, сходство получилось разительным!
Нет, в принципе, беднягу Хо я бы одолел и без этого цирка, но так хотелось поскорей ускользнуть на «Кару», в объятия моей русалочки…
Глава двадцать первая
Теперь, когда политические проблемы отошли на второй?.. на третий?.. на пятый?.. хотя, пожалуй, да двадцатый пятый план, схема «16-8» вновь оправдывает себя!
Однако этого все равно недостаточно, чтобы за оставшиеся пятьдесят два дня прокачать недостающие двенадцать уровней. При сохранении текущей тенденции набора опыта мне, чтобы апнуть ко второму марта сто шестьдесят девятый левел, не хватит восемь суток. А восемь суток – это у нас… мм… сто девяносто два часа. Прибавим еще денек на непредвиденные ситуации, получится двести шестнадцать часов. И где их взять?
Так-так-так, надо подумать.
Ага! Положим, на сто двадцать, нет, даже на сто восемьдесят минут можно сократить предсоревновательную подготовку на «Земле». Успех на первенстве Азии, недавний дружественный визит в наш кластер чемпионов из Евролиги и совместная с ними тренировка показала, что феноменальный потенциал ОзорНяшки легко позволит покорить ей и вторую половину континента. Ни индус из Англии, ни алжирец из Франции, ни сириец из Германии не смогли взять у моего персонажа даже балла. И это при том, что я в спаррингах с ними не применил ни одной «коронки» и вообще работал вполсилы. Тогда как они пыхтели во всю мощь (сателлиты подтвердили, притворства с их стороны не было).
Тогда, умножив сто восемьдесят минут на пятьдесят два дня и отняв результат от дефицита времени, получим шестьдесят часов – или два с половиной дня. Вот уже лучше.
Стоп! Интересно, а как это мы собираемся переходить на режим «19-5», если у скилла «Одна душа – два тела» откат восемь часов? Черт!
Тогда, может, не мудрить, а поступить проще – раз в пять суток вообще не скользить между мирами, а оставаться на «Каре»? Что ж, на первый взгляд выглядит неплохо. Как запасной вариант точно пойдет. Но желательно бы еще что-то сочинить на эту тему.
Ха! А слона-то я и не приметил! Ведь, по идее, после восемнадцатого февраля спортпрограмму вообще можно свернуть и полностью посвятить себя фэнтези-вселенной! Потому что «золотая норма» будет выполнена! А точно? Ну-ка, прикинем. К тем почти двум миллионам, что уже имеются, прибавить пятисоттысячный приз на первое место Еврофинала. Туда же еще почти пятьсот кусков, выигранных на тотализаторе. Затем приплюсуем пару-тройку гонораров за квест «Киллер-газовщик». Да положим все это богатство на срочный депозит. Процентную ставку из малого срока банковские скупердяи, конечно же, назначат не шибко великую, но за счет внушительной суммы процентиков должно накапать щедро…
Ладно, с цифрами более-менее выяснили. Теперь бы с чувствами разобраться. Что-то сильно тревожит меня состояние моей рыбки. После того свидания на крыше с миндальным пирожным и неосторожным извержением вулкана наших эмоций, Глубоока будто сама не своя. Если бы я не был уверен, что это Теона, подумал бы, что любимую подменили. Вначале она стала какой-то раздражительной, даже агрессивной. Потом сделалась грустной и замкнутой. Пару раз застал ее плачущей. На вопрос, что случилось, отмалчивалась. А сейчас вообще чуть не в депрессии.
Вероятно, причина ее уныния кроется в том, что тогда, 23 декабря, в знаковый для нас обоих день – канун годовщины нашего знакомства, ее трижды чуть не убили в сражении под Шартауром (спасибо приставленным к ней девчонкам-телохранительницам, чудом уберегли). Есть предположение, что в страшные мгновения сирена испытала чересчур сильное потрясение от того, что нас снова могли разлучить. Впрочем, утверждать об этом с должной уверенностью нельзя из-за недостаточных психологических навыков Алебардиста. Откровенно же поговорить на эту тему и без мозгоковырятельства выяснить, что за беда гложет мое солнце, не получается. Она категорически отказывается общаться.
