14:00 – возвращение на «базу», отбытие на «Кару».
Затем до шести утра следующих суток активно гамаю Алебардистом, дабы наверстать отставание от графика (все-таки здорово, что нам с Эльдрагорией удалось выжулить у Коллекционера Душ восьми-, а не двенадцатичасовой откат для кнопки скольжения между мирами!), потом цикл повторяется.
Неясная тревога, где-то на уровне шестого чувства, не давала покоя. Понятное дело, что идеальных схем не бывает, что всего предусмотреть невозможно и что однажды какой-нибудь неучтенный внешний раздражитель все-таки внесет разрушительное возмущение в стройный ход любой четко отработанной системы. Но все же я надеялся, что сбой произойдет не так скоро.
Это был как раз тот случай, когда нельзя сказать, что ничего не предвещало беды. Все не заладилось с самого начала. Какой-нибудь более суеверный малый воспринял бы происходящее за знак свыше и спрятался бы если не за баррикадами из мешков с песком, то под одеяло уж точно. Я же с упрямством бульдозера пер дальше.
Перепрыгивание из средневекового края с вечным летом в начало зимы умеренного климатического пояса зачастую сопровождается щекотанием в ноздрях и серией из трех-четырех чихов (вероятно, реакция шокированного мозга, миг назад регистрировавшего поступление в легкие теплого воздуха, а затем вдруг фиксирующего холодный вдох). Процесс сам по себе бодрящий, тем не менее от утреннего кросса отказываться нельзя. И потому буквально через пару секунд (так как перед вчерашним отлетом на «Кару» сразу переоделся и переобулся в форму для бега) ОзорНяшка покинула гараж. Это нас и спасло!
Ибо только снаружи выяснилось, почему я сделал «Апчхи» вдвое больше обычного и отчего на меня напал удушающий кашель. По причине пожара в соседнем гараже! Слава богу, не в том, что примыкал непосредственно к моему, а в отстоящем через три штуки. Команда спасателей, к счастью, тоже уже пожаловала на большой красной бочке и обильно поливала очаг возгорания из шлангов, так что теперь там было больше дыма, нежели огня. Но все равно что-то выделяющее черный дым и едкий запах успело проникнуть внутрь моего логова и травить там атмосферу. Если бы я там задержался еще хоть на долю мгновения – свалился замертво.
Занятые подвигом пламенеборцы не заметили моего появления и не стали домогаться на предмет снятия свидетельских показаний или с попытками выяснить мое самочувствие. Я тоже не стал навязываться им в компанию, и потому, убедившись, что парни прекрасно справляются с задачей, незаметно юрк за угол – и в лесок!
Любопытство, сопереживание и тяга к приключениям желали поскорее выяснить, что это за несчастный там кровоточит, и помочь ему, если потребуется.
Оппонирующее им благоразумие советовало развернуться на сто восемьдесят градусов и опрометью броситься в противоположную от ужасной дорожной разметки сторону. Да только часто ли мы прислушиваемся к здравому смыслу? Тем более в мире, где и умереть по-настоящему невозможно, а вот напороться на интересный квест – легко. И вообще, может, это не кровь вовсе, а кетчуп.
В общем, поддавшись на уговоры прислужников акрасии[41], я словно собака-ищейка пригнулся к земле и двинулся по следу, в душе лелея надежду, что потом не придется клясть себя за самодеструктивное поведение.
Какое-то время багряная капе?ль шла параллельным курсом с тропкой. Нарастающая интенсивность и синусоидальный характер указывали на то, что кровь не думала прекращать течь и что раненого все сильнее и сильнее шатало. Либо же некто несший протекающий сосуд с томатным соком напевал озорную песенку и в такт мелодии дирижировал сумкой.
Вскоре человек вильнул, протопал еще шагов двадцать, кажется, уже на автопилоте, после чего, судя по ряду косвенных признаков (примятые стебли сухой травы, широкая борозда в снегу, превращение красных точек в линии), упал и прополз еще метров пять. Затем попытался приподняться, опираясь на ствол молоденькой сосенки. Однако хрупкое деревце не выдержало тяжести и окончательно доконало снова рухнувшего навзничь незнакомца, пронзив его сердце острым обломком ствола, вышедшего из спины, чуть пониже левой лопатки.
В одной руке труп сжимал оторванную макушку своей хвойной погубительницы, в другой – объемный пластиковый пакет. Без помидоров или каких-либо иных овощей. Зато его содержимое порождало неожиданно много мыслей о том, что за фруктом являлся при жизни данный индивид.
То, что передо мной НПС, видно и так. А вот то, что покойный не совсем обычный персонаж, прояснилось лишь после пристального рассмотрения его обмундирования и копания в дропнувшемся с него барахле.
На первый взгляд усопшего, облаченного в маскировочный костюм типа «зимний лес», можно было принять за неудачливого охотника (как я поначалу и сделал), промахнувшегося на свою беду, например, в вепря, волка или саблезубую белку. И которого сагрившийся хищник покарал за косоглазие. Ну а то, что бездыханный горе-ловец не имеет при себе ружья и борзой собаки, объясняется просто: первое обронено и валяется неподалеку; вторая (если она была) загрызена в неравном бою, прикрывая отступление хозяина, и тоже бездыханно лежит где-то рядом.
Однако загвоздка в том, что данный массив природных насаждений относится скорее к парковой зоне, чем к охотничьим угодьям. Да и следы зверья или
