Леди дематериализовалась прежде, чем я успел спросить, что она собирается делать.
Была у меня одна мысль. И она мне не нравилась.
Морли бы и глазом не моргнул. Он бы сам так поступил, если бы принимал решение. Мой друг не любил оставлять противника за спиной. Его порог моральных колебаний ниже, чем мой.
Он сделал едва уловимый жест. Лунный свет позволил мне заметить его. Я кивнул и привлек внимание Майкона.
– Еще раз, дружище. Ты собираешься помочь расстроить планы Безмы?
Он снова ответил утвердительно, но я не чувствовал в нем убежденности. Он не хотел предавать кузена, несмотря на всю его неприглядную амбициозность. До конца не верил, что мы хотим лишь остановить Ритуал, спасти детей и расстроить турнир.
То, во что он верил и даже чего хотел, уже не имело значения. Пока я отвлекал его, Морли забрался в гроб. Майкон же думал, что гроб пуст. Отчасти его дискомфорт был вызван страхом перед реакцией Безмы, когда тот откроет гроб.
Когда мы в последний раз проворачивали этот фокус, в гробу лежал очень голодный вампир.
Вернулась Орхидия.
– У нас могут быть проблемы. Кто-то нейтрализовал двух горгулий прежде, чем я до них добралась. – Она описала хрупкие тела, разорванные в клочья. – Остальные сбежали, надеюсь, не предупредив Мейнесса Сторнса. Гаррет, похоже ваша милашка включилась в игру. Какой бы симпатичной она ни была, образцом добродетели ее не назовешь.
– Она тоже шинигами?
– Что?
Я решил не говорить даме, что считал ее одержимой духом смерти.
– Не важно. Давайте займемся тем, зачем сюда пришли. С прочим будем разбираться по мере необходимости.
Блондинка и ее приятель не могли представлять угрозы. У них уже было множество шансов сделать мою жизнь ужасной и опасной. Они ими не воспользовались.
А вот можно ли назвать их нашими сторонниками – совсем другой вопрос.
Пока Орхидия охотилась, в доме Хаузера зажглись огни. Рассредоточенные по первому этажу, они слабо светились сквозь заколоченные окна. Похоже, кто-то запалил полдюжины масляных ламп с плавучими фитилями. Я похлопал Майкона по левому плечу.
– Пора.
Он не хотел идти. Я его понимал. Он оказался между молотом и наковальней. И выбраться мог только посредством предательства, причем ошибка в выборе стороны гарантированно стала бы роковой. А правильный выбор давал слабый шанс на жизнь в неизбывном позоре.
– Не слишком рано? – спросил он.
– А разве вы не опаздываете?
Если бы его миссия прошла успешно, он бы давно прибыл сюда со Страфой.
– Ладно. Иду. – Но не успел он пошевелиться, как Орхидия крепко поцеловала его – смертельный психологический удар. Майкон не нуждался в напоминаниях о том, каким может оказаться следующий поцелуй.
Призрачная надежда. Черная Орхидея могла простить его участие в заговоре, погубившем ее детей. От него требовалось лишь…
Я не сомневался, что он не имеет отношения к этим смертям. Скорее всего, кузен держал его в неведении, чтобы совесть не заставила Майкона совершить неудобный поступок.
Я также не сомневался, что Черную Орхидею не интересовала его невежественная совесть. Я сам не видел никакой возможности прощения.
– Бегом, – прошипел я.
Майкон сдвинулся с места.
И мы все тоже.
Крысюки толпились в тенях, где, как выяснилось, общались с обычными крысами, выясняя обстановку.
Черная Орхидея снова исчезла. Я бы на ее месте остался рядом с Майконом. Быть может, она находилась так близко, что у него не будет шанса выдать Безме масштабы надвигающейся опасности – если ему хватит глупости попытаться.
111
Шум из фургона… Морли. Сконфуженный и несчастный.
– Гаррет, – прохрипел он. – Я не могу. По-прежнему не выношу тесные пространства. Извини.
Значит, психологически он еще не полностью оклемался.
– Я сам это сделаю. Оставь мне игрушки.
Минуту спустя я лежал в гробу. Морли закрыл крышку и натянул на нее одеяло. Я начал трястись.
У меня тоже проблемы с темными, тесными местами. И еще большие проблемы – с преждевременным размещением в гробу. Чтобы справиться с
