– Значит, без имени? А где ты живешь?
Этот вопрос оказался таким же сложным.
– Ну ладно. Кто твои родители?
Ничего. Я задал еще несколько вопросов и не получил никакой информации. У меня создалось впечатление, что она не понимала, о чем ее спрашивают. Девочка еще раз тихо и печально напомнила, что ненавидит меня, но с каждым новым вопросом все больше уходила в себя, все сильнее смущалась.
К нам присоединился Плеймет. Он был не в самом радужном настроении.
– Пришлось соврать людям насчет тебя, Гаррет. Что за чертовщина? Что происходит?
– Я бы с радостью рассказал, если бы знал.
Он уселся за настоящий письменный стол, занимавший пятую часть комнаты, и посмотрел на девушку. Этот стол достался ему от зятя, в качестве возмещения долга. Зять мог похвастаться серией провалов после того, как проявил удивительный потенциал, энергию и энтузиазм в организации и финансировании смелых проектов.
На лице Плея было скептическое выражение. Он подозрительно взглянул на меня, потом на девушку в костюме коровы и на всех четырех собак, которые вели себя неправдоподобно тихо и воспитанно. Каштанка прикрыла глаза лапой.
– Я пришел расспросить тебя про ваш с Пенни визит в Квартал снов, – сказал я. – И узнать, как ты себя чувствуешь. И предложить тебе работенку в поисках людей, напавших на Страфу. Что случилось с Крошкой Му, ты и сам знаешь. Видел.
Этого он отрицать не мог. Но и не был готов принять мои слова за чистую монету. Он крякнул и подождал, пока я выдам или оправдаю себя.
– Вокруг меня происходят всякие вещи. Странные вещи. – Из-за которых моих друзей иногда засыпает пылью и мусором.
– Плей, я не знаю, кто эта девушка. И с радостью оставлю ее преподобному Плеймету, чтобы разобрался. Я только хочу знать, не видел ли ты чего- нибудь, что упустила изображавшая из себя жрицу Пенни.
– Страфы там не было, Гаррет. Мы бы заметили. Самое тухлое сборище из всех, что я посещал. Увы, религия умирает.
– В Танфере? Это самый набожный город, что я когда-либо видел.
– Именно в Танфере. На нижнем конце Улицы богов пустуют храмы. Мелкие культы не могут платить ренту.
Каштанка на полдюйма приподняла голову и приоткрыла глаз, словно проверяя, не занялись ли двуногие чем-то интересным. С привлечением пищи.
– Ненавижу тебя, – робким шепотом напомнила мне Крошка Му.
– Больше она ничего не говорит, Плей. Не говорит почему. Не называет свое имя. Ни слова о своей семье. Я даже не уверен, что она понимает вопросы.
Плеймет поднялся и наклонился над столом. Он придал лицу самое мягкое выражение, но хотя рак и сильно потрепал его тело, оно осталось крупным и угрожающим.
Каштанка открыла второй глаз и издала звук, явно к кому-то обращаясь, но я не понял намека.
– Может, она слабоумная? – предположил Плеймет.
– Не похоже, чтобы с ней плохо обращались.
Судьба одиноких слабоумных девочек незавидна. Возможно, этот конкретный экземпляр жил припеваючи, потому что вокруг раскинулся новый, угнетенный законами Танфер, который породили кошмары Дила Релвея.
Плеймет уселся на место.
– Ты найдешь помощника, если я откажу тебе в просьбе?
– Я думал о Колде, потому что он живет рядом.
– Лучше бы кого-то другого. Его старушка держит мужа на коротком поводке после истории с производителями зомби.
Они не были производителями зомби, но я понял, что он имеет в виду, и не стал уточнять.
– Ты часто с ним видишься?
– Он снабжает меня лекарствами от рака. Я угощаю его обедом в «Виноградной лозе», когда Труди позволяет. Кто еще есть у тебя на примете?
– Йон Сальвейшн?
– Возможно, не лучший вариант.
– Да?
– Он согласится. С радостью ухватится за шанс поучаствовать в новом приключении.
Я нахмурился. Он что, знал о Сальвейшне нечто такое, чего не знал я?
– Правда, Гаррет, чем бы это ни было для тебя, для него это будет приключением.
– Вероятно, ты прав.
Это станет частью истории Йона Сальвейшна. Войдет в какую-нибудь новую пьесу. И, участвуя в реальных событиях, он будет пытаться вносить
