Но, видимо, решил, что с сумасшедшими не спорят, и потому сделал, как я просила.
– А где клыки? – растерянно выдохнула я.
Настал черед Ирвина зарычать, откинув голову назад. Кстати, очень похоже на вампира. Не тъёрна, а именно вампира, какими их изображают в страшных сказках.
– Какие к черту клыки?! – заорал он.
– Обыкновенные, – огрызнулась я.
Ирвин прикрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Однако не в моих планах на ближайшее будущее было щадить его чувства.
– Встань вон туда! – повелительно заявила я, вытянув руку.
– Это еще зачем? – простонал Ирвин.
– Встань, я тебе говорю!
Закатив глаза, он все-таки перешел на указанное мной место.
– Так хорошо? – едко осведомился он. – Может, мне еще станцевать?
– Танцевать необязательно, – успокоила его я. – Сделай еще один шаг назад. Так, теперь немного вправо.
Добившись того, чтобы Ирвин попадал непосредственно под свет луны, я подошла к нему вплотную. Дело в том, что существует лишь один способ безошибочно определить тъёрна без того, чтобы он даже начал принимать свой истинный облик. Нужно посмотреть на его зрачки в свете луны в ночь смены фазы, на лунном холме. При такой близости к грани миров зрачки обязательно окажутся вертикальными. Положив руки Ирвину на скулы, я принялась вглядываться в его глаза. Что за черт?! Самые обыкновенные глаза. Человеческие. И абсолютно не вертикальные.
Уронив руки, я растерянно отступила на шаг назад.
– Так ты что же, выходит, не тъёрн? – пролепетала я.
– Я не… кто??? – возмутился Ирвин.
– Ты же должен быть тъёрном! – воскликнула я, практически предъявляя претензию.
– Должен?! – изумленно переспросил он, видимо, прикидывая, когда и кому успел так сильно задолжать. – Ты же сама нашла доказательства, что я не убивал Вежанну! – напомнил он.
– Ну да, нашла, – и не подумала спорить я. – Ну и что? Если ты тъёрн, это же еще не значит, что все убитые девушки на твоей совести. Я думала, ту убил кто-то другой.
Ирвин вытаращил на меня глаза и теперь стоял, то открывая, то закрывая рот, как карась. При этом с его губ не срывалось ни звука. Зато когда звук наконец вернулся, первые же слова прозвучали очень громко:
– Ты что, все это время считала меня тъёрном???
Я пожала плечами с извиняющимся выражением лица.
– Что, и тогда, в тюрьме? – схватился за голову Ирвин. – И когда приехала ко мне домой? И когда мы…
Он хотел снова схватиться за голову, но обнаружил, что его руки и так уже прижаты к вискам.
– Ну… ты только не расстраивайся! – попыталась успокоить Ирвина я. Но вместо ответа встретив его осоловелый взгляд, сама перешла в наступление: – Между прочим, это ты во всем виноват! Ты отреагировал на поренью!
– На поренью? – переспросил Ирвин. – Это такая соленая гадость? У меня на нее аллергия, а что?
– Какая еще аллергия? – возмутилась я. – Ни у кого нет аллергии на поренью!
– А у меня есть! – снова разозлился Ирвин. – Постой… То есть это ты сама, специально, подсыпала мне поренью тогда за ужином? Это по твоей милости я заработал тот чертов приступ и чувствовал себя в результате полным идиотом?
– Ну, знаешь ли, то, кем ты себя в связи с этим чувствовал, на моей ответственности не лежит, – поспешила откреститься я. – Но поренью действительно подсыпала я. Ну что ты на меня так смотришь? Я – Охотница. Охочусь на тъёрнов, такая у меня работа. Мы знали, что во дворце появился тъёрн. Ты оказался в списке подозреваемых, просто потому, что мужчина, и брюнет, и недавно появился во дворце. Мне надо было тебя проверить. О Создательница, ты – не тъёрн!
Я села на траву, обхватила руками колени и рассмеялась. Подозреваю, что Ирвин снова усомнился в моей вменяемости. Но меня сейчас не могла всерьез растревожить даже его реакция на эту новость – такой камень внезапно слетел с моих плеч. Столько проблем, в незыблемости которых я успела себя уверить, внезапно оказались несуществующими.
– Ты… ты…
Судя по интонации и жестикуляции, Ирвин собирался сказать что-то крайне нелицеприятное, но, увидев глупую счастливую улыбку на поднятом к нему лице, резко отмахнулся и тоже сел на траву. Смотрел он на меня по-прежнему довольно-таки ошалело, то и дело молча, но выразительно качая головой. Я всякий раз отворачивалась, пытаясь спрятать смешок.
– Что ж ты меня из тюрьмы вытаскивала, если считала, что я тъёрн? – все еще несколько обиженно поинтересовался Ирвин.
