для людей, не в нашем. Ногти росли на глазах, превращаясь в длинные смертоносные когти; череп сужался и вытягивался, и на голове больше не было мягких темных волос. Отчего-то все тъёрны, принимая человеческий облик, оказываются брюнетами; никому не известно почему. Равно как неизвестна и та причина, по которой они всегда оказываются мужчинами.
Двое моих спутников держали наготове мечи. Девушка тоже была вооружена; лунный свет блеснул, отразившись на лезвии ее кинжала. Впрочем, с ее стороны это была всего лишь предосторожность, средство самозащиты на крайний случай. У нее не было шансов выстоять против тъёрна даже в его человеческом облике, что уж говорить о подлинном. Ее задача в отряде Охотников была совсем иной.
– Тебе не уйти, – внятно произнесла я, видя, как существо, которое уже невозможно было назвать Андреасом, бросает вокруг пронзительные взгляды.
Я говорила не по-человечески. Перекинувшийся тъёрн уже не понимает нашего языка. Поэтому с Охотниками, как правило, путешествует переводчик, знающий язык тъёрнов, или Вещатель. В данном случае – я. Моя функция заключалась в том, чтобы донести до тъёрна наши намерения и попытаться с ним договориться. Если мне это не удавалось, в ход пускались мечи. Этим уже занимались мужчины, в первую очередь – Воин.
– Чего вы хотите? – спросил он, облизнув губы.
Загнанный в угол зверь вдвойне опасен. У нас не было иллюзий на этот счет.
– Мы хотим, чтобы ты ушел. – Я старалась, чтобы мой голос звучал максимально спокойно. Не знаю, удавалось это или нет, ведь в определенном смысле я сейчас не была собой. – Ты не принадлежишь этому миру. И должен вернуться в свой.
– Вернуться? – медленно переспросил он.
– Да. Ваше появление в этом мире – ошибка. Случайность. Наш мир чужд вам, а вы – для него. Ты должен вернуться к себе домой.
– Каким образом? Я не могу вернуться. Врата закрыты.
Лицемерие. Игра. Врата закрыты, но тот, кто хочет вернуться, всегда найдет путь. Многие захотели вернуться сразу же после того, как попали сюда, – тогда, пять лет назад. Им это удалось. Пусть и не сразу, но они нашли нужных людей. А ты не вернулся потому, что не захотел. Тебе понравилось жить здесь, водя людей за нос и питаясь их плотью. Понравилась игра. Понравилось паразитировать, ничего не создавая. Но к чему вступать в бессмысленный спор?
– Можешь, – спокойно возразила я. – Среди нас есть Привратница.
Цепкий взгляд тъёрна сразу же выловил нашу невысокую спутницу.
– Верно, – подтвердила я. – Она может открыть Врата.
Тъёрн молчал, напряженно думая. В своем обычном облике я ничего не смогла бы разобрать по выражению его лица. Но сейчас – другое дело. Я могла читать его мимику так же легко, как человеческую.
И теперь я увидела в его глазах мрачную решимость.
– Я не хочу уходить, – заявил он, пристально следя за моей реакцией. – Мне хорошо и здесь. У вас очень богатый мир. И полная свобода от наших законов.
– Но для того, чтобы выжить в человеческом мире, тебе приходится постоянно подпитываться человеческой кровью, – напомнила я.
– Ну и что? – равнодушно откликнулся тъёрн. – Мне не жаль людей.
– Конечно нет, – согласилась я. – Никому не жаль людей. – В своем нынешнем облике я могла максимально приблизиться к тому, чтобы оперировать его, тъёрна, категориями мышления. – Но я говорю о другом. Посуди сам: ты зависишь от людей. – Тъёрн поморщился: эта мысль была ему неприятна, и я продолжила, торопясь развить успех. – Твое существование привязано к ним от начала и до конца. Без них ты беспомощен и быстро слабеешь. Ты, вольный охотник, превратился в паразита, будто блоха, живущая лишь за счет собаки, в шерсти которой скрывается. – Тъёрн зарычал, но я не замолкла, напротив, продолжила говорить со все возрастающим напором, отлично понимая, что слова бьют в цель. – Мало того что ты зависишь от людей, даже моменты, когда ты можешь ими питаться, навязаны тебе извне. Ты можешь обрести свой облик и испить крови лишь в те ночи, когда меняется фаза луны, – ночи, когда границы между мирами становятся более расплывчатыми. Это ты называешь свободой? Ты зависим от начала и до конца. От людей, без которых не сможешь прожить и двух месяцев. От их мира, который навязывает тебе свои условия. От своего мира, без зыбкой связи с которым не сможешь испить человеческой крови.
Тъёрн молчал, тяжело дыша. Он смотрел на меня с сомнением, с подозрительностью, с ненавистью… Как угодно, но уже не с прежней однозначной решимостью. Мне был знаком такой взгляд. По своему немалому опыту я знала, что он сдается.
– Ты должен вернуться в свой мир, – почти сочувственно произнесла я. – Так будет справедливо. Да, ты снова будешь зависеть от ваших законов. Но ты получишь обратно право выбора. В сущности, от тебя станет зависеть намного большее. Ты воссоединишься со своими сородичами. Ты снова сможешь летать. Да и потом… Не говори, что вовсе не скучаешь по своему дому.
Если бы я общалась с человеком, как раз с последних пунктов и следовало бы начинать – за исключением, конечно, крыльев. Но я говорила с тъёрном, а они мыслят иными категориями, и система приоритетов у них иная.
– Что будет, если я все-таки откажусь?
