– Напрасно, – спокойно возразила я, – это в ваших интересах.
– Возможно, – столь же спокойно, пожалуй, даже с достоинством кивнул он. – И тем не менее не собираюсь.
– Ну хорошо, – временно сдалась я. – Тогда скажите другое. Когда вы в последний раз были в королевском дворце?
– В королевском дворце? – прищурился тъёрн, разглядывая меня, словно сумасшедшую. – Кто бы, по-вашему, пустил меня в королевский дворец?
– Вам кажется, что этот дом похож на графские хоромы? – поддержала его Мари.
– Леди, будьте добры, не вмешивайтесь в разговор, – вежливым, но твердым тоном велел Винсент.
Она послушалась. Винсента вообще редко кто не слушался, когда он брался отдавать приказы.
– То есть вы утверждаете, что в королевском дворце не появлялись? – настойчиво переспросила я.
– Нет, – иронично отозвался тъёрн, мотнув головой.
– Допустим. Вам что-нибудь известно о живущих там тъёрнах?
– Ничего мне не известно, – устало откликнулся он. – Я живу здесь своей жизнью, тихой и спокойной. Ни с кем из своих сородичей не общаюсь. У меня есть на то свои причины.
Я задумалась, поджав губы. Чего-то он недоговаривал, но в целом, кажется, говорил правду. А что не всю – ну так это и неудивительно. Кто мы ему, чтобы с нами откровенничать? Представители того самого института, преследований которого он опасался практически с самого момента своего появления в нашем мире, на протяжении нескольких лет?
Мое плечо сжала чья-то рука. Я обернулась, хотя взгляд по-прежнему был отсутствующим.
– Почему ты не говоришь с ним на языке тъёрнов? – требовательно спросил Дилан.
Я слабо усмехнулась.
– Не могу.
– Что значит «не можешь»? – удивился Следопыт. – Он же тъёрн. Сейчас смена фазы. Так почему же нет?
– Потому что он – уже больше человек, чем тъёрн, – сделала единственно возможный вывод я.
Точно знать я ничего не могла; все, что происходило, являлось случаем исключительным, возможно, единственным в своем роде. Но интуиция в сочетании с опытом позволяла кое о чем догадываться. Тот, с кем я разговаривала, так сильно сблизился с людьми – вернее сказать, с одним конкретным человеком, – что по прошествии этих четырех лет и сам успел стать не совсем тъёрном. Отчасти – да, но не до конца. И именно поэтому его присутствия было недостаточно, чтобы позволить Вещательнице пройти трансформацию.
Я отыскала глазами Винсента. Мы переглянулись, после чего он легонько кивнул, давая понять, что принимает к сведению мое мнение. Последовало столь же беззвучное совещание с Диланом и Джен.
– Хорошо, – проговорил затем Винсент.
С продолжением Воин помедлил: решение давалось ему нелегко. И я не могла его в этом упрекнуть, хоть и была более уверена в правильности выбранного пути.
– Мы не станем отправлять вас через Врата, – сказал наконец тъёрну Воин. – Быть может, должны были бы, но не станем. Мы уйдем и оставим вас здесь. Но имейте в виду: если что-то изменится, если вы начнете убивать людей ради крови, мы найдем вас без труда.
– Ни минуты в этом не сомневаюсь, – хмыкнул тъёрн.
– Спасибо вам.
Мари приложила руку к груди; второй рукой она по-прежнему сжимала рукав своего мужа.
– Да, спасибо, – поддержал ее тъёрн. – Сказать по правде, я не ожидал такого исхода встречи с людьми… вашей профессии.
– Что вы знаете о людях нашей профессии? – не без враждебности отозвался Винсент.
– Верно, пожалуй что очень мало, – признал тъёрн.
Винсент ничего на это не ответил. Мы вчетвером устремились к выходу, затем направились к лошадям. И уже готовы были их оседлать, когда снаружи, возле забора, нас нагнал тъёрн.
– Хочу кое-что вам сказать, – произнес он, кладя руку на холку одного из коней. – Я не бывал во дворце, но знаю, что там действительно обитает кто-то из моих сородичей.
– Сколько? – быстро спросил Винсент.
– Мне известно только об одном.
– Вы знаете, под каким именем он скрывается?
– Нет, – покачал головой тъёрн. – Но есть одна вещь, которую вы, наверное, захотите знать. Около двух… пожалуй, даже трех месяцев назад он стал разыскивать других тъёрнов. Осторожно, не поднимая шума и не напрямую. Но до меня дошла эта информация. Я не стал откликаться на зов, поскольку, как уже говорил, имею свои причины держаться от сородичей в стороне. Но раз зов дошел до меня, он мог дойти и до других. И эти другие вполне могли поступить иначе.
