– Например, что страстно меня любишь и потому не собираешься думать в моих объятиях о том, как бы поскорее вернуться на чтения.
– Я страстно тебя люблю, – послушно, хотя и без выражения, подтвердила я, – и потому не собираюсь думать в твоих объятиях о чтениях. Вместо этого, – мой голос снова обрел выразительность, – я буду думать исключительно о том, как бы поскорее тебя придушить.
– Это устраивает меня значительно больше, – удовлетворенно заявил Кэмерон.
После чего окончательно вернулся ко мне. В его руках откуда-то возникла еще одна лента, такая же черно-красная, как и остальные. Не спрашивая мою точку зрения на этот счет, он подошел и завязал мне ею глаза.
– Эй, Кэмерон! – процедила я. – Если это опять какие-нибудь шуточки и ты теперь собираешься сбежать, я тебе этого не прощу, имей в виду!
– Ш-ш-ш.
Его палец мягко прикоснулся к моим губам.
С этого момента я не могла видеть того, что происходит вокруг, и это вынудило меня целиком и полностью сосредоточиться на ощущениях. Я лишь успела уловить сквозь повязку кратковременную перемену в узоре света и тени, когда Кэмерон забрался на кровать. Почти сразу же я почувствовала, как его колени прикоснулись к внешней стороне моих бедер. А потом его руки заскользили по моему телу. Пальцы скользнули вниз, повторяя округлости груди, которую облегала шелковая камиза. Затем Кэмерон спустился к моим ногам. Снял чулок, поцеловал мое колено, голень, плавно погладил стопу. Проделал то же самое со второй ногой. Заставив меня изогнуть спину, поднял камизу почти до самой моей шеи, максимально обнажая тело.
Провел рукой по животу, плавно вырисовывая на нем все бо?льшие круги и постепенно продвигаясь таким образом ниже и ниже. Наконец его рука спустилась с живота и через мгновение оказалась между моими бедрами. Я застонала не столько даже от ощущений, сколько от ожидания блаженства, но пальцы Кэмерона задержались в чувствительной зоне лишь на несколько секунд, а затем продолжили перемещаться по моему дрожащему от нетерпения телу, словно умышленно издеваясь. Провоцируя реакцию и сразу же отступая, чтобы вновь спровоцировать ее в другой точке – и опять отступить. А у меня даже не оставалось моральных сил на то, чтобы в очередной раз сообщить мужу, что он – последний мерзавец.
Его прикосновения к моему животу, груди, бедрам заполнили весь мой мир, зрительного восприятия которого я была сейчас лишена. Я до боли закусила губу, отзываясь всем телом на движения Кэмерона. Они оставались дразняще медлительными, словно сам он никуда не торопился и ни в чем особенно не нуждался, а единственной его целью было довести меня до исступления. Но наступил момент, когда он стал избавляться от своей одежды, и та поспешность, с которой он это делал, треск ткани, сопровождавший раздевание, уведомили меня о его истинных чувствах. Теперь в движениях Кэмерона не осталось ни капли медлительности: они были резкими, порывистыми, жадными, а темп все ускорялся и ускорялся.
Когда пришел черед полного расслабления и моя голова покоилась на простыне рядом со съехавшей в сторону подушкой, Кэмерон освободил мои руки и развязал глаза.
– Ладно, вынуждена признать: это стоило того, чтобы пропустить чтения, – сообщила я, обвивая руками шею своего мужа и целуя его в щеку. Еще немного разглядывала его лицо, не размыкая кольца рук. – С какой стороны ты предпочитаешь спать – с правой или с левой? – лукаво осведомилась я, припомнив его собственный аналогичный вопрос.
– Открою тебе большой секрет: это не имеет никакого значения, – откликнулся Кэмерон, поигрывая с моим локоном. – Тем более что я пока еще вовсе не собираюсь спать.
– В самом деле? – подняла брови я. – Неужто сейчас заявишь, что намерен возвратиться на чтения?
– Отнюдь, – покачал головой Кэмерон. – Просто сегодня я намерен выяснить, сколько раз за ночь тебя можно довести до блаженства.
Как оказалось, больше, чем я думала.
Спать мы легли, когда за окном уже было светло. Когда проснулись, солнце уже клонилось к закату.
– Доброе утро, леди Эстли! – сказал, улыбаясь, Кэмерон.
Эпилог
Не смотри, откуда ты идешь, а смотри, куда ты идешь, – каждому только это и должно быть важно.
После свадьбы мы задержались во дворце герцога Альмиконте еще около двух недель. Кэмерону требовалось завершить либо передать преемникам все свои дела. Мои же дела здесь и без того были закончены. Но в королевскую резиденцию мы переехали не сразу. Сначала посетили родовой замок графов Эстли. Мне все понравилось: и живописный ландшафт, и сам замок, возвышающийся на холме и имеющий торжественный, но отнюдь не мрачный вид, и пейзажный сад с озером, к которому склонялись растущие вокруг ивы.
Но самое сильное впечатление на меня произвели мои собственные покои. Войдя туда, я остановилась как вкопанная, а потом попросту расплакалась, чувствуя себя от этого невероятно глупо, но ничего не способная поделать с льющимися по щекам слезами. Ибо увидела перед собой огромное, во всю стену, панно с изображением морского пейзажа. Прямо передо мной вздымались увенчанные пеной волны, кружили над водой чайки, а вдалеке плыл навстречу неизвестности корабль с надутыми парусами. Картина оказалась настолько натуральной, что, прикрыв глаза, почти можно было услышать шелест волн и почувствовать, как свежий ветер приносит на лицо соленые брызги. И с первого взгляда на полотно никаких сомнений не оставалось в том, что это работа кисти Пабло Эскатто.
