четыре из них имели жен, и было еще девять внуков.
Выше храма на север, после дома Волоса, стоял дом Ждана с тремя сыновьями, тремя женами и семью их внуками. А выше еще дома Ждана от храма стоял дом Кожемяки, в котором жили девять сыновей и семь жен их, и было у Кожемяки пятнадцать внуков.
А ниже храма на юг стоял самый большой дом, и жил в нем Боян, с двенадцатью сыновьями, десятью женами их и двадцатью внуками Бояновыми. Еще ниже от храма возле толстой сосны жил Храбр. И имел он всего двоих сыновей с двумя женами их и семью внуками. И совсем низко от храма возле ракитового куста стоял дом Нечая. У него было пять сыновей, три жены их и пять внуков Нечаевых.
И была жена Ставра именем Чернава.
У Святко – именем Досада.
У Малюты – именем Милава.
У Добра – жена именем Купава.
У Мала – именем Бажена.
У Волоса жена именем Лета.
У Ждана – именем Людмила.
У Кожемяки – именем Малуша.
У Бояна жена – именем Доброва.
У Храбра – именем Забава.
И было дочерей у Ставра три, именем Белуха, Истома и Неулыба.
У Святко – тоже три дочери, именем Несмеяна, Богдана да Зима.
У Малюты две дочери, именем Смеяна да Некраса.
У Добра – четыре дочери, именем – Краса, Люба, Немила да Ждана.
У Третьяка пять дочерей – именем Молчана, Улыба, Злоба, Правда да Тула.
У Мала всего одна – именем Лада.
У Ждана три дочери, именем – Бессона, Горяна, Хотена.
У Кожемяки одна дочь – именем Поляна.
У Бояна две дочери – именем Сорока да Десна.
У Храбра четыре дочери – именем Карела, Правда, Береза, Лиса да Голуба.
У Нечая две дочери – именем Горазда да Мила.
И все они готовили, жарили и варили на воде Москвы-реки еду, чтобы отпраздновать рождение на свет Медведко, который родился в доме, где жил Волос и жена его чародейка Лета. И это был первый день жизни Емели, и это был праздник пробуждающегося Медведя, который стоял возле крайнего дома и слушал, как кричала жена Волоса, и ушел, когда стихла она и закричал Емеля.
Глава о первых летах жизни Емели в Москве и первых словах, сказанных им
И началась жизнь Емели. Каждую зиму спал он до первой капели, летом ходил с Летой за травами, по ягоды да грибы, сначала за спиной у матери, потом рядом, сначала, ползая, собирал травы, ягоды, а потом – и на ногах своих, и отцу помогал Емеля. То погремушку медную почистит, то медвежью шкуру – порвется – починит, то пояс, расшитый крестами, в Москве-реке постирает, вот только молчал Емеля. До восьми лет ни слова. Уж отец и мать бились над ним и так и этак, все дети вокруг как дети, уже петь умели, не то что складно говорить, а этот все понимает, что ни скажешь – сделает, а молчит. Ему уж и мать: «Скажи да скажи – Лета» или отец: «Я – Волос, скажи, как меня зовут». А Емеля насупится, голова вниз, глаза в землю и молчит. Уж его и бил отец, и била мать, и лаской, и пряником – все молчит. А в восемь лет, в пятницу, главный день недели, случилось вот что.
Дома были малые дети да бабы, а все, кто постарше, и Ставр с сыновьями да родственниками, в лесу были, со стрелой, да ножом, да топором на охоту пошли. Святко с сыновьями да родственниками – с посудой под мед. «Увы – не погнетши пчел, меду не едать». Лета с бабами – по грибы да по ягоды, а сама еще и травы ищет: разрыв-трава от головы да груди, мята – от зубов хороша. А и Волос ей помогал травы собирать, только уж он один ходил, такие травы знал, что и руку, и ногу вылечит, и живот болеть перестанет, а если надо, то и врагу такую боль устроит, что по земле кататься будет и орать что есть мочи, а то и вовсе окочуриться может. Разошлись так вот по лесу, кто где, бабы песни поют, мужики, те, наоборот, затаились, зайца, кабана или оленя ждут, ветер идет ласково, солнышко светит ясно. Теплынь. Серпень, или август иначе. День седьмой – яблочный день вечером праздновать будут. А в то время пока они делом заняты, пока девки «Плыли уточками, да с милым селезнем» поют, Лета заводит, а девки в разноголосье вторят: «А по реке Москве, словно по морю», – в это время в доме Ставра пожар случился. Сначала-то крыша у Ставра загорелась, а потом и соседний дом Святко, а потом и соседний Малюты, а там и другие огнем пошли, дети орут, бабы воду носят из Москвы, а Емеля вскочил да в лес побежал, бежит через поле к лесу и орет во все горло: «Пожар, пожар… Волос, Лета, пожар…»
В лес вбежал, споткнулся – да лбом о березу, и затих, много ли, мало ли прошло, очнулся, а вокруг его медведь, и над головой медведь, и за спиной медведь, и внизу медведь, и вверху медведь.
