Ладони мерзли, пальцы деревенели, дождь заливал лицо, смотреть получалось только на перекладины: желтые облезлые трубки металла в ржавых пятнах.
Дождь хлынул, как из ведра, и он остановился перевести дух. Кажется, легкие набрали воды, во рту стоял железный привкус, да еще подул ледяной ветер. Проклиная слишком уж достоверную механику игры, он снова пополз. Вот и кабина. В ней, конечно же, труп крановщика – оскаленный череп, пустые глазницы, истлевший форменный комбинезон, рыжая каска. Ну, кто бы сомневался!
– Бросай его вниз! – выдохнул залезший следом Большой.
– На фига?
– Вдруг встанет.
В словах Мишки был свой резон: Комбинат – территория оживших мертвецов. Но труп, выброшенный из кабины, скорее всего, упадет на кого-нибудь из скифов, и тогда Монгол обидится… а обидевшись, натворит глупостей, например, сдаст сотрудников Бюро админам.
– Ну и пусть, – решил Атила.
Вдвоем в крошечной кабине было тесно. На стрелу можно было легко выбраться через выбитое стекло.
– Дай я первый, – пробормотал Мишка.
– С чего это?
– Я же должен. Я виноват.
Это было не похоже на Большого, каким его знал Егор. Он уже открыл рот, чтобы спросить, не хочет ли Большой наконец-то поведать, что произошло, но в кабину всунулась мокрая голова Волчары – белые волосы налипли на лицо, делая скифа похожим на зомбака.
– Чего стоим?!
– Вас ждем, – Атила первым покинул кабину.
Если карабкаться по лестнице было просто тяжело и неудобно, то идти по стреле еще и страшно. Вроде бы ерунда – пройти по горизонтальным планкам, и ребенок справится. Но когда под тобой пять этажей пустоты, внизу – асфальт, прутья арматуры и голодные зомби, а перекладины скользкие от дождя и круглые в сечении… У Егора перехватило дыхание. Казалось, сейчас его опрокинет порывом ветра, нога подвернется…
– Быстрее! – прикрикнул Волчара. – Они за нами лезут!
– Да не торопи ты его, – пробурчал Большой, – не трогай человека, поскользнется еще. Тут аккуратно надо, по очереди.
– Поговори у меня!
Атила перестал их слушать. У него была задача поважнее: выжить. В такие моменты перестаешь различать виртуальность и действительность. Глаза видят пропасть, уши слышат свист ветра, нос мерзнет, дыхание становится частым и поверхностным, а сердце колотится, как бешеное.
Шаг, еще шаг. Нога скользит, хваленая подошва теряет сцепление с поверхностью. Атила дернулся всем телом, стараясь упасть плашмя и вцепиться в перекладину руками, но не рассчитал инерцию, рюкзак качнуло в противоположную сторону, и он полетел вниз. Страха не было, только ноги свело болью – он неосознанно поджал и напряг их в ожидании удара.
Уже через долю секунды он понял, что болтается, все-таки вцепившись в перекладину, и что судорожно сжатые пальцы можно разжать только силой. Атила постарался выровнять дыхание и начать соображать: в конце концов, ничего жуткого. Упади он – очнется в оболочке, поест, отоспится и зайдет снова. Плохо, но не смертельно. Вряд ли даже Монгол с его паранойей будет паниковать и считать, что Атила сбежал.
Только вот в Новозонье он попадет уже не первым, а с остальными игроками – если повезет. И никогда не узнает, что же на самом деле подвигло Мишку на этот сомнительный подвиг.
Стрела вздрогнула, чей-то расплывчатый силуэт оказался над ним:
– Руку давай!
Это был Большой. Он, стоя на четвереньках, уже держал Атилу за запястье левой руки. Егор попытался подтянуться, но, во-первых, рюкзак тянул вниз, а во-вторых пальцы начали разжиматься. Он извивался, как первоклашка на турнике, и понимал: Большому его не вытащить. Тот лег на живот поперек стрелы, свесив ноги, и ухватил за второе запястье. Теперь Атила не падал, но и забраться наверх по-прежнему не мог.
Лицо Большого было совсем рядом.
– Что же ты, Мишка? – тихо спросил Атила. – Денег было мало?
Мишка мотнул головой.
– Ты поверь, я тебя не предавал. И Бюро не предавал.
Стрела снова дрогнула, но слабее, и рядом с Мишкой оказался Герыч – тощий, верткий, с веревками и карабинами.
– С-суицидничек, – процедил Герыч сквозь зубы. – С-собакин сын. Вытаскивай тебя теперь. Я бы тебя в полет отправил, понял? Но Монгол против. Сам бы и лез, а то: Герыч легкий, Герыч пойдет…
Не переставая бурчать, он пристегнул Атилу к лестнице, потом прицепил страховку и к Большому. Тот отпустил Егора – тот тут же повис, беспомощный, как елочная игрушка на ниточке. Общими усилиями Герыч и Большой втянули его обратно.
