– Спасибо, – смутился Барри.
Ему всегда становилось неловко, когда хвалили его работу, – хотя и приятно, конечно.
Рэй отложил книгу корешком вверх на столик рядом с шезлонгом.
– А что случилось? По какому такому случаю меня отрывают от чтения?
– Культя.
Старик хмыкнул, вставая.
– А, так вы наконец услышали о Культе?
– Что значит – услышал? Я его увидел! Пошел в лес размяться, и вдруг – какие-то странные звуки в кустах, а потом на дорогу выкатывается безрукий- безногий человек и вопит, как резаный! Перепугал меня чуть ли не до смерти. Я пробовал с ним поговорить, но он, кажется, умственно отсталый, ничего связно произнести не может. Я пошел за помощью и встретил Фрэнка. Он мне сказал, что это Культя, живет в лесу; похоже, все о нем знают.
– Ну да, – подтвердил Рэй. – Культя в лесу живет. Наверное, у него там какой-нибудь сарайчик есть, но обычно он просто ползает, где захочет.
– И всем всё равно?
– Так ведь… Вроде да.
– А вам это не кажется несколько необычным?
– Само собой, но он ведь не в поселке живет. Лес – территория государственного заповедника. Мы не против, чтобы он бродил по дорогам. И вообще, у кого духу хватит подать на такого в суд за незаконное вторжение? Даже в ассоциации все-таки не совсем чудовища сидят! Культя здесь с незапамятных времен, к нему, можно сказать, привыкли. Мы его не трогаем, и он нас не беспокоит.
– Черт возьми, у него на памперсе кровь! Кто-то же должен проверить, что он… я не знаю, что у него есть доступ к водопроводу и канализации и хотя бы самое необходимое для жизни!
Рэй грустно улыбнулся.
– Стыдно сказать – мне никогда в голову не приходило посмотреть под таким углом. Эх, поживешь здесь подольше, совсем зачерствеешь…
– Так может, позвонить в социальную службу или еще какую-нибудь окружную инстанцию?
Рэй подумал немного и покачал головой.
– Я, вообще-то, не сторонник теории невмешательства, однако в данном случае, пожалуй, лучше оставить все как есть. Мы с Лиз уже девять лет здесь прожили, и за все это время Культя ни разу не просил о помощи…
– Он кричал! Как будто пытался заговорить.
– Он так и разговаривает. Он всегда такой. Согласен, поначалу это нервирует, но… я же говорю, постепенно привыкаешь. Скорее всего, он хотел прогнать вас с дороги. Он не любит посторонних. Считает лес своей территорией.
– Значит, мы ничего не можем сделать?
– Да нечего тут делать! Пусть Культя инвалид – по характеру он такой, знаете, отшельник. Будь у него руки и ноги и умей он разговаривать, все равно жил бы в лесу. И тогда вы просто сказали бы: а, очередной эксцентричный тип свихнулся на почве жизни среди природы – и думать об этом забыли бы.
– А если ему в самом деле понадобится помощь?
Рэй пожал плечами.
– Наверное, тогда он приползет к чьему-нибудь дому и постарается привлечь к себе внимание.
Барри вспомнил ужасный визг, натужно изогнутую шею со вздувшимися жилами и разинутый беззубый рот. Представил, что увидит такое как-нибудь поздно вечером у себя на крыльце, и его словно холодом окатило. Может, все дело в специфике жанра? Привычка постоянно выдумывать разные ужасы, увечья и сверхъестественную жуть? Ну не мог он найти в себе понимание! И хотя вслух возмущался бесчувственностью окружающих, сам инстинктивно испытывал при мысли о Культе только страх и брезгливость.
Рэй предложил ему пива, но Барри отговорился тем, что и так слишком долго увиливает от работы, надо бежать к компьютеру.
Когда он спустился с холма, «Субурбан» уже стоял на своем обычном месте, а Морин в доме только что закончила говорить по телефону.
– А! – сказала она, увидев мужа. – Тебя спрашивали… Ты где был?
– Гулял. А кто звонил?
– Твой старый приятель Нил Кэмпбелл из ассоциации домовладельцев.
– Вот черт!
– Кто-то пожаловался, что ты утром слишком громко включил музыку. Нил говорит, в Бонита-Висте есть правила насчет шума. Нельзя, чтобы громкая музыка доносилась до соседнего участка.
– Громкая музыка? Черт возьми, я слушал «Ladies of the Canyon»! Ее этажом ниже едва слышно, не то что на другом участке!
– Наверное, на плоскогорье звук разносится далеко.
– И что, он еще будет звонить? Или я должен перезвонить?
