Р-раз, и я превратился в туман. Попытаться осушить первожреца нечего было и думать, сквозь щит веры не пробиться, но я мог появиться в любом месте, и я появился у него за спиной, использовав этот прием как аналог телепортации, поскольку классический телепорт первожрец мог исказить и сбить.
Но Наздор не зря является первожрецом, он почувствовал, где я воплотился, и отклонил мой выпад. Впрочем, сделал это недостаточно резво, и мой клинок пробился сквозь оборону и с противным скрежетом оставил на доспехе первожреца длинную борозду, частично даже порезав сталь, словно кожу. Еще немного, и достал бы до плоти…
Я продолжил подобные эксперименты, то и дело обращаясь в туман и появляясь то тут, то там, нанося стремительные удары, время от времени оставляя на доспехах первожреца вмятины и порезы.
Нельзя сказать, что он не приноровился. Две трети моих атак, если не больше, проходили впустую, но я чувствовал, что каждый следующий удар приближает мою победу. В конце концов, я скоро оставлю его без нательной защиты, от доспехов рано или поздно останутся одни лохмотья, и тогда один удар решит исход схватки.
Наздор это тоже понял, и в момент, когда мой клинок впервые познал вкус его крови, протиснувшись в одну из ранее проделанных в доспехе брешей, первожрец в отчаянии воскликнул:
– Призываю тебя, господин, и смиренно вручаю в твои руки свою жизнь!
И вот мой удар, который должен был поставить точку в нашей битве, пронзив первожреца насквозь, соскользнул с обновившихся доспехов.
– Ч-черт… ядрена кочерыжка… – выдохнул я потрясенно.
Предо мной стоял уже не первожрец, а аватар бога войны.
– Ну, давай, посмотрим, чего ты стоишь! – с ненавистью прорычало воплощение бога войны.
Ё-моё!
На меня обрушился чудовищный по своей частоте и силе град ударов. Ни о какой контратаке не могло быть и речи. До этого момента лишь слегка помятый Наздором мифриловый щит стал в буквальном смысле течь у меня в руках, превращаясь непонятно во что. Божественная сила в чистом виде есть божественная сила. Против нее мало что можно противопоставить, только такую же божественную силу.
Похоже, Камерол решил меня реально грохнуть! Весовые категории у нас несовместимы. И это непонятно, ведь тогда план с низвержением Трасскора рухнет. Но спросить у бога, что, да как, да почему, у меня просто не хватало дыхания.
«Кирьиил, держись! – прозвучал в голове голос Арсилены. – Я сейчас разберусь…»
И правда, пару мгновений спустя натиск аватара бога войны несколько снизился.
То ли богиня красоты забыла отключить нашу связь, то ли, наоборот, оставила ее специально, но я слышал разговор между Арсиленой и Камеролом. И не только слышал, но и участвовал в нем: мысли, которые возникали у меня в голове, озвучивались Арсиленой. Только непонятно, пользовалась она этими своего рода подсказками или же это было для нее так же очевидно.
– …даже помогу.
Этот момент вкупе с поганой улыбкой бога войны мне сильно не понравился. Даже несмотря на то, что я вроде как перешел в наступление… понятно, что бог войны позволил мне атаковать.
– О чем ты? – хором спросили я и Арсилена.
– Ему, для того чтобы сделать следующий шаг в своем развитии, нужно явить чудо перед толпой, чтобы они поверили в него не только как в хорошего правителя и защитника. Так и быть, живи… – словно сплюнул, сказал он.
Аватар якобы поскользнулся на кирасе погибшего паладина, облитой кровью, и пропустил мой удар в голову, но и сам в последний момент всадил меч мне в грудь.
– Можешь не благодарить… – гадко смеясь, сказал Камерол не то Арсилене, не то мне, а может, сразу нам обоим.
– Хэрк… – харкнул я густо кровью.
– Кирриэл! – бросилась ко мне Зеленоглазка. – Не умирай!!!
Остальные жены тоже кинулись ко мне.
Оказывается, битва на время моей схватки с аватаром бога войны остановилась.
Но после такой взаимной «аннигиляции» обе стороны молчали.
– Что он имел в виду?.. – спросил скорее мысленно я, обращаясь к богине красоты.
Но Арсилена почему-то не ответила.
– Попробуй обратиться в туман, – посоветовала вампиресса.
– Не получается… – прохрипел я, продолжая густо выхаркивать кровь.
Сознание стало быстро затуманиваться, я уже практически не соображал. Жизнь быстро покидала меня, всасываясь в этот чертов жреческий меч, и все мои способности, что рассарские, что полубожественные ничего не могли этому противопоставить. Лишь то, что жены одна за другой сливали мне остатки
