— Я пришел узнать твои планы.
— Ты недостаточно присматриваешь за мной, чтобы знать их?
— Я был… занят в другом месте.
— Вьена зовет меня, — сказал я. — Хочу сесть на корабль и добраться до Золотых Ворот. Возможно, назад я вернусь быстрее, чем ехал сюда. И потом, я помню увиденное в лихорадочном сне, то, как ты попросил меня отправиться туда, что-то про трон и мое кольцо видения, только ты называл его как-то иначе: кольцо контроля? Это реальное воспоминание?
— Это реальное воспоминание, но сейчас я не буду о нем говорить. Возможно, другие слушают. Поезжай во Вьену, это будет тебе полезно.
Я откинулся назад, пробежал глазами по книгам на полках — от иола до потолка.
— Эти матемаги, они — поборники возвращения нам цивилизации, Фекслер? Начало нового понимания, чтобы мы могли починить построенное Зодчими.
— Одно из нескольких таких начал. — Он кивнул.
— Я смотрел записи, клочки, оставшиеся с твоего времени. Почти ничего не записывали…
— Записывали в машины, в их память. У тебя просто нет возможности прочесть это.
Фекслер тоже осмотрел книги, словно ему были нужны глаза, чтобы видеть их. Очередной обман, нет сомнения.
— Я видел эти клочки, и там ни слова о небе и аде, о жизни после смерти, о церквях и мечетях или других местах поклонения.
Фекслер посмотрел на меня сверху вниз, паря в полуметре над столом, его голова почти касалась потолка.
— Немногие из нас интересовались религией. У нас были ответы, которые не требовали веры.
— Но я говорил с ангелом. — Я нахмурился. — По крайней мере, я так думаю. И, чтоб его, я забрался в мертвые земли, охотясь за частицами людских душ. Как ты можешь…
— Для умного мальчика ты иногда бываешь очень глуп, Йорг.
Что-то в его голосе смутно напоминало того ангела, вечного, терпеливого.
— Что? — Я сказал это слишком громко. Я скор на гнев и из-за этого оказываюсь в дураках чаще, чем можно предположить.
— Нашим величайшим трудом было изменить роль наблюдателя. Мы вложили власть в руки людей, прямо в их руки. Оказалось, слишком большую власть. Если чистая сила воли человека, сила воли правильного человека может вызвать огонь из пустоты, разделить воды, обратить камень в прах, повелевать ветрами, на что тогда способны несконцентрированные желания и ожидания миллионов?
— Ты…
— После жизни ты получаешь то, что ожидаешь, то, чего ожидают миллионы вокруг, что творит легенды, бесконечно пересказываемые и разрастающиеся. В этом месте среди песков они создали себе другой рай и другие пути к нему, и темные, и светлые. Все это сфабриковано, наложено на реальность, в которой жил мой народ. Что бы ни ждало человека после смерти в те времена, оно не упоминалось в наших вычислениях. Наши священники, когда было кому их слушать, описывали что-то более утонченное, глубокое и удивительное, чем мешанина средневековых предрассудков, на которую опирается ваш народ.
— Мы это создали? — Это казалось невозможным. — Мы построили небеса и ад?
— О да. Если ваши священники когда-нибудь обнаружат, какая власть сосредоточена у них в руках волею их паствы… Вообще-то лучше пусть этого не случится, а то каждое слово о геенне огненной, о последнем суде и чертях с вилами станет истиной и придет со всех сторон. Почему, ты думаешь, мы так старались усилить ненависть церкви к «магии» и соответствующим практикам?
К сожалению, я ему верил. Это было похоже на правду. Не делая паузу, я схватил книгу с вычислениями и бросил ее на кольцо. Образ Фекслера исчез, как пятно света, если закрыть ладонью его источник. Больше истины за один присест мне не вынести.
Каласади и Юсуф явились на окраину Хамады, чтобы проводить меня в пустыню. Я попрощался с Ибн Файедом в прохладе его тронного зала, принял в дар золото, алмазы, янтарь и пряность под названием «гвоздика» в дорогу. «Всегда есть боль», — сказал он, вкладывая ее мне в ладонь.
Омаль ждал с верблюдами, всего их было десять, трое высоких и белых — подарок калифа — хороших производителей благородного происхождения, но для меня таких же буйных, нелепых и зловонных, как и остальные. Кроме Омаля, у нас было трое погонщиков и охрана из пяти га'тари.
— Спокойного пути, король Йорг, — поклонился Каласади, приложив ладонь к животу.
— Не в этот раз.
Я усмехнулся и слегка наклонил голову.
— В следующий раз погостишь у меня, познакомишься с моей женой, узнаешь, что мне приходится терпеть, — улыбнулся Юсуф.
— В следующий раз погощу. — Я развернулся, но помедлил. — А принц Оррин? Разве ваши предсказания не велят вам избавиться от меня, чтобы расчистить ему путь?
Я похолодел, представив, что девять человек, сопровождающих меня, получили приказ закопать мой труп в дюнах. Улыбка Юсуфа стала несколько
