– Мне нужно посмотреть, как там чили, потому заходи, как будешь готова. Двери открыты.
И вошел в дом. Повернулся спиной к незнакомцу и даже дверь не закрыл. Он ведь знал, что я могу его убить. Решил, что такая девчонка ему не опасна? Доверия во мне не осталось ни капельки, а вот у Мэтью его хватало на нас обоих.
Я шла к дому медленно и упрямо, словно пробираясь сквозь густой кустарник, но скоро махнула на все рукой. На этой ферме все было как в бабкиных глянцевых журналах. Она их хранила под матрасом и заворачивала в пластик, чтобы не отсырели. Если я хорошо себя вела, а такое бывало нечасто, бабка разрешала мне посмотреть их перед сном. Говорила, что они не дают ей забыть о тех вещах, которые мы потеряли после Большой Глупости и Второго Конфликта. Наверное, она была такой сердитой, потому что жила в прошлом, а не здесь и сейчас. Так вот фотографии в тех журналах словно были сделаны в поместье Мэтью. Отдых на дикой природе. Понаблюдайте за медведями в их среде обитания. Горячий шоколад у камина. Ну и все такое прочее. Медвежья шкура с когтями на полу, кожаные диваны, плита с двумя конфорками и столько кастрюль, сковородок, поварешек и тарелок, что любому нормальному человеку на десять жизней хватит. На самом деле нужен только большой железный чайник, сковородка и острый нож. А все остальное так, для забавы. Мне вдруг начало казаться, что я десять лет в выгребной яме прожила.
Мэтью стоял у плиты, помешивая чили длинной деревянной ложкой. Он ничего не сказал, когда я вошла, но один из стульев за обеденным столом был слегка отодвинут. Мэтью взял другую ложку, маленькую, серебряную и, как по мне, совершенно бесполезную и попробовал соус. Причмокнул, как козел, и добавил немного соли, перца и еще травы какой-то.
– Кофе хочешь? – предложил он и снова попробовал соус.
Охотник мне не разрешал пить кофе. Говорил, что него мысли путаются. А мне сейчас нужна была светлая голова.
– Спасибо большое, не хочу. А можно стакан воды?
«Веди себя вежливо, однако будь начеку, в этих лесах всякие люди попадаются». – Так меня Охотник учил. Тогда я еще не знала, что это он о себе говорил.
– Возьми. Вода минеральная, тебе сейчас полезно будет.
Я понятия не имела, что это за вода такая и чем она отличается от обычной речной, но у меня во рту пересохло, а она была холодной. Я осушила стакан одним долгим глотком, поставила его на стол и, забыв про манеры, смачно рыгнула.
Мэтью промолчал, лишь улыбнулся.
– Извини, – сказала я. – Просто целый день не пила, а кое-какие позывы трудно сдержать – сам знаешь, как оно. Черт, твой чили отлично пахнет!
Он аккуратно, двумя пальцами, взял стакан со стола.
– Знаю, юная леди, и не сержусь. Наоборот, как по мне – это был отличный комплимент.
Я улыбнулась. Наверное, я была красная, как рак. Мэтью пододвинул стул и сел напротив.
– А ты раньше в Халвестоне была?
– Нет. Я иду на север, потому что ищу кое-кого. Я их много лет не видела. Может, они здесь прошли.
Что можно ему рассказать? Он казался дружелюбным и добрым. Приятный, в общем-то, парень, вот только я его в первый раз видела.
От аромата, доносящегося из кастрюльки, у меня желудок свело.
Он опять кивнул. Наверное, привычка.
– У меня редко гости бывают.
– Лет пятнадцать тому назад женщина с мужем по пути на золотые прииски.
Я не хотела ему так много рассказывать, однако каждый раз, когда я пыталась уснуть, из глубин памяти всплывали слова из маминого письма, и сейчас я отчаянно надеялась, что он все-таки видел моих родителей. Вдруг расскажет, как они выглядят. Бабка свои журналы как святыню хранила, а дочкиных фотографий в доме не было ни одной.
Мэтью откинулся на стуле, надул щеки и почесал в затылке.
– Пятнадцать лет тому назад? И не упомнишь… Значит, за золотом шли?
Я кивнула.
– Мы в то лето церковь в Мартинсвилле достроили. Немало путешественников к нам заглядывало.
Я почувствовала слабый проблеск надежды. Мартинсвилль мама упоминала в письме.
Он продолжил рассказ, в этот раз глядя прямо на меня, хотя до того в потолок пялился – вроде как все воспоминания у него на чердаке хранились.
– В основном мужчины – группки из четырех или пяти друзей, которые складывали в общий котел все, что у них было. Еще нескольких одиночек – глупые идеалисты. Теперь припоминаю – была там одна семейная пара. Как их звали, не помню, но шли они в Халвестон. А женщина была симпатичной… – Он рассмеялся и добавил: – Точно, я ее запомнил, потому что она назвала Юкон Великим. Ни разу не слышал, чтобы старину Юкона так называли.
Еще слова из маминого письма. Наверное, я улыбнулась, потому что Мэтью замолчал и взглянул на меня. Потом спросил странным бесцветным голосом:
– Твои родители? Правда?
