не чувствовала. Даже после того, как я ее из речки выловила, заставила раздеться догола, а потом доставала вопросами о ее мертвом папаше, все было по-другому.
– А что ты здесь делаешь? – спросила она. – Я тебя почти не вижу – уходишь с рассветом, появляешься ночью…
Я протянула ей нож со стертой рукоятью.
Ее лицо вспыхнуло, словно банка со светлячками. Пенелопа взяла нож, положила его на палец, как тогда, пару недель назад. Он немного покачался, задрожал и упал на землю.
– Почти! – сказала Пенелопа, а потом с трудом наклонилась и подняла его. – Еще чуть-чуть.
Я забрала у нее нож и почувствовала, как в груди поднимается теплая волна.
– Мне бы теперь потренироваться, – сказала я. Чем я и займусь. Я буду бросать нож целыми днями, пока не научусь всегда попадать в цель.
Пенелопа улыбнулась, и ее улыбка была искренней.
На следующий день я вышла из хижины до восхода солнца. Волк больше не спал под крышей – он уходил в лес и охотился или занимался еще какими-то волчьими делами. Утром я находила его спящим на крыльце или возле валуна. Наверное, обиделся, что я его за шкирку схватила. Больно было смотреть, как он от меня отдаляется, как будто я теряла частичку себя.
– Я больше не буду злиться, клянусь, – сказала я Пенелопе. – Научи меня.
Ей моя просьба не понравилась, но она все равно согласилась. Видать, решила, что так отплатит мне за биотики и за то, что ногу не пришлось отрезать. Хотя какая мне разница, почему.
Пенелопа вытащила из стены ржавый гвоздь и нацарапала на полу несколько букв. Когда она их писала, я вдруг поняла, что половину помню. В груди затрепетало, щеки порозовели, и я обнаружила, что скалюсь, как идиотка.
Радостно выдала ей буквы аж до середины алфавита, прежде чем запнулась.
Пенелопа растерялась, но потом помогла мне добраться до конца.
– Еще не все потеряно! – с улыбкой заявила она, и я чувствовала, что она права.
Кости в лесу
НОГА ПЕНЕЛОПЫ почти зажила, так что она могла ходить без палки, да и мой нож был готов – теперь он не падал с пальца. Волка я не видела с прошлой ночи, и когда он не появился утром, мне стало ужасно плохо. Мы были готовы двинуться в путь. И хотя уходить не хотелось – я бы лучше осталась и подождала, пока Волк простит меня и вернется, – мне было ясно: пока Пенелопа со мной, он не придет.
Никогда не думала, что придется выбирать между ними, и даже представить не могла, что выберу Пенелопу.
Я научилась читать свое имя, знала, как пишется «Волк», «дерево», «олень» и «Лайон». По словам моей наставницы, скоро мы перейдем к словам посложнее и даже научимся читать целые предложения. У меня в кишках завелся маленький червячок страха, и я никак не могла сосредоточиться на учебе.
Пенелопа уже достаточно окрепла, чтобы дойти до Халвестона, и начала приводить в порядок волосы и одежду. Я ей сказала, что люди в Халвестоне не обратят внимания, если на ней будет пара грязных пятен; даже наоборот, станут таращиться, если ты там такая чистенькая появишься. Когда мы придем в Халвестон, то быстренько побежим в контору, что дает разрешения, а потом я постучусь в дверь к своим родителям. Я не помнила, как они выглядят, но знала: они улыбнутся, когда увидят меня. Они засияют от радости, обнимут крепко-крепко, поцелуют и скажут, что больше никуда меня не отпустят.
Червячок страха поднял голову, когда мы с Пенелопой сделали первый шаг по направлению к городу. Она шла медленно, но не ныла, а я держалась поближе – вдруг упадет. Небо затянуло темными тучами, и начал капать дождь, когда мы подошли к воротам.
– Наверное, они в городе. – Пенелопа говорила тихо и заметно напряглась, когда нас окружила толпа. – Твои родители.
А где им еще быть!.. В БиСи всего не так много больших городов: Халвестон, Долстон и Риджуэй, а на севере так вообще ничего нет, сплошная глухомань.
Я Пенелопе об этом ничего не сказала, просто кивнула, а она посмотрела на меня так, словно я ее не услышала.
Теперь, когда рядом со мной была такая очаровашка, как Пенелопа, Халвестон оказался совсем другим городом. Мужики, которые раньше не обращали на меня внимания, теперь свистели и выкрикивали нам вслед всякие непристойности. Кислолицые бабы косились на нее, словно она собиралась увести у них мужей. Такая девушка, как Пенелопа, в городке вроде Халвестона – что ледяная вода в засуху. Все хотят глотнуть, и никто не намерен делиться. Ее белое платье посерело от грязи, но кому до этого дело. Увидев ее открытые плечи, мужики наперебой предлагали куртки, а заметив повязку на ноге, клялись донести на руках до луны и обратно. Ну и я – коротышка рядом со стройной богиней, да еще с огромным рюкзаком. Судя по улыбкам и подмигиваниям, меня принимали за мула.
– Этот город… – с придыханием сказала Пенелопа, изумленно озираясь по сторонам, словно мы попали в волшебную страну. – Он такой… живой.
– Хватит уже восторгаться, – сказала я ей. – Здесь не так уж все красиво, поверь.
Чем дальше мы шли по улицам, тем сильнее становился дождь. Земля размокла, превратившись в густую подливку, и народ начал натягивать шляпы или прятаться в бары и игорные дома. Туфли Пенелопы, выжившие в бурной реке, постоянно увязали в грязи. В очередной раз потеряв туфельку, она
