получил ответ на вопрос, заставивший его этим утром спешно вернуться на корабль. Нет, она не носила в себе его ребенка.
Их первый и единственный разговор о детях произошел на минувшей неделе. После близости, когда вспотевшая Аэлина, тяжело дыша, легла рядом, Рован спросил, принимает ли она особое снадобье, чтобы не беременеть. Аэлина коротко ответила, что нет. Рован замер. Похоже, он ждал более подробных объяснений. Тогда она сказала: если бoльшая часть ее крови – фэйская, унаследованная по линии Мэбы, значит ей, как многим фэйским женщинам, передались трудности с зачатием детей. Но если ей выпадет хоть один шанс продолжить террасенскую династию, она ни в коем случае не станет противиться. Пусть сейчас не самое подходящее время. Просто судьба может не дать ей другого шанса… Зеленые глаза Рована сделались отрешенными, но он кивнул, поцеловав ее в плечо. Аэлина сочла разговор оконченным.
Ей не хватало решимости спросить, хочет ли Рован быть отцом ее детей и хочет ли он детей вообще после того, что случилось с Лирией.
Рован снова улетел на берег тушить пожары. А в те минуты, что они находились вместе, ей тоже не хватило решимости объяснить, почему вдруг в то утро ее выворачивало наизнанку.
Три минувших дня слились воедино: комок событий, подернутых дымкой. С тех пор как она услышала слова Фенриса: «Цена союза с Маэвой не имеет названия», все слилось в странный комок из дыма, пламени, волн и солнца.
Но к концу третьего дня Аэлина снова отбросила эти мысли. С сопровождающего корабля подавали сигнал: они становятся на якорь.
Ее лоб блестел от пота. Пересохший язык отказывался ворочаться. Но Аэлина, забыв про жажду и усталость, всматривалась в открывающийся берег.
Небо затянули облака. Вдаль, на сколько видел глаз, уходила заболоченная равнина. На кочках росли травы цвета заплесневелой зелени и высохших костей. Между этими островками жизни в небо глядела серая гладь воды. И повсюду, будто руки и ноги наспех похороненных мертвецов, торчали… развалины. Внушительные, сильно обветшалые развалины некогда прекрасного города, стоявшего на месте этой унылой равнины.
Каменные Болота.
Манона сидела возле Аброхаса. Корабль встал на якорь. Вскоре на палубу поднялись капитаны сопровождающих кораблей. У людей и фэйцев началось совещание, на которое ее не позвали.
Пусть и с некоторым запозданием, но ведьма узнала все новости. То, что искала Аэлина и ее соратники, находилось в полутора днях пути от моря. Где именно и сколько времени понадобится, чтобы найти искомое, никто не знал. До их возвращения корабли будут стоять на якоре.
Маноне объявили, что она отправится вместе с ними. Похоже, Аэлина подозревала, что иначе по возвращении они могут остаться без кораблей.
В уме террасенской королеве не откажешь.
Путешествие по болотистой равнине не особо волновало Манону. Ее главная забота сейчас глядела на нее беспокойными и даже испуганными глазами.
Аброхас шевелил хвостом. Железные шипы царапали выскобленные доски палубы. Ведьме казалось, что он услышал и понял недавний приказ террасенской королевы: дракона с корабля убрать.
С корабля убрать, а взять с собой в поход тоже нельзя. На равнинной местности он бы слишком бросался в глаза.
Манона погладила покрытую шрамами драконью морду. Заглянула в бездонные черные глаза своего крылатого коня:
– Тебе придется временно затаиться где-нибудь.
Аброхас печально вздохнул, окутав ладонь Маноны струей теплого воздуха.
– Да не скули ты так, – нахмурилась ведьма, хотя у нее самой было паршиво на душе. – Найдешь укромное местечко, заляжешь, но будешь держать ухо востро, а через четыре дня вернешься.
Она прильнула лбом к его морде, чего никогда не делала. Урчание Аброхаса отзывалось у нее во всем теле, вызывая ломоту в костях.
– Мы же с тобой неразлучная пара. Что нам каких-то несколько дней?
Аброхас потерся мордой о ее голову. У Маноны в горле застрял комок.
– Ты столько раз спасал мне жизнь, а я ни разу тебя даже не поблагодарила.
Аброхас опять негромко заскулил.
– Мы с тобой были и останемся вместе, – пообещала ему Манона. – Покуда Тьма нас не разлучит.
Она заставила себя отойти. Еще раз погладила драконью морду и попятилась:
– Теперь лети.
Аброхас не шевельнулся.
Манона оскалила железные зубы:
– Улетай, я сказала.
Черные глаза Аброхаса были полны упрека, но его тело напряглось, и он поднял крылья.
Манону захлестнуло жгучей ненавистью к королеве Террасена и ее соратникам. Как легко Аэлина решила: прогнать дракона, и быть посему. Сколько тягот и опасностей пережили они вместе с Аброхасом, и ни одна их не разлучала.
