еще скажи: я всегда буду ей благодарна. Передай Эдиону… Скажи ему, что он не виноват и что… – У нее дрогнул голос. – Я жалею, что ему не удалось принести мне клятву, но его ждет Террасен. Наши ряды не должны быть сломлены.
Элида кивала. Слезы катились по ее забрызганному кровью лицу.
– И скажи Ровану…
Душа Аэлины словно раскололась надвое, когда она увидела, чтo несут воины Маэвы. Железный гроб, сделанный еще в незапамятные времена. Для нее.
Аэлина подавила слезы:
– Скажи Ровану… я прошу у него прощения за ложь. Но скажи, что в любом случае это было время, взятое взаймы. Я узнала об этом намного раньше сегодняшнего дня, и все равно мне жаль, что судьба не подарила больше дней.
У нее дрожали губы.
– Скажи Ровану: он должен сражаться. Он должен спасти Террасен и помнить клятвы, принесенные мне. И скажи: я… благодарю его за путь, который он прошел вместе со мной и вывел меня к свету.
Воины Маэвы открыли крышку гроба, вытащив оттуда длинные тяжелые цепи. Один подал фэйской королеве искусно сделанную железную маску. Маэва вертела маску в руках, разглядывая затейливые узоры на блестящей поверхности.
Маска, цепи, гроб… Все это было сделано много столетий назад с одной-единственной целью: удержать и сломить потомка Мэлы.
Аэлина поймала на себе взгляд Лоркана. В его темных глазах светилась благодарность. Она спасла Элиду, которой он, сознавая или нет, отдал свое сердце.
– Не делай этого, – в последний раз взмолилась Элида.
Аэлина удержалась и не сказала ей, что умолять Маэву бесполезно.
– Элида, я рада, что мы встретились через столько лет. Я горжусь тобой. Думаю, и твоя мать тоже гордилась бы тобой.
Маэва опустила маску.
– Ходят слухи, что Наследница огня не склоняется ни перед кем.
Губы фэйской королевы изогнулись в змеиной улыбке.
– А теперь ты поклонишься мне.
Маэва указала на песок. Аэлина повиновалась. Морщась от боли, она опустилась на колени.
– Ниже.
Аэлина клонилась, пока лоб не ощутил шершавый песок. Только лоб. Ее душа никогда не будет кланяться Маэве.
– Похвально.
Элида рыдала. Ее слезы были молчаливой мольбой.
– Сними рубашку.
Аэлина мешкала, догадываясь, чтo ее ждет и зачем к поясу Кэрна привешена плеть.
– Я велела снять рубашку.
Аэлина вытащила рубашку из штанов и сняла через голову, сбросила на песок. Затем сняла полосу мягкой ткани, прикрывавшей грудь.
– Варик! Хейрон!
Из строя вышли двое фэйцев.
Аэлина не сопротивлялась, когда они грубо подняли ее и встали так, что руки у нее оказались широко разведены. Ветер с моря обдувал ей грудь и живот.
– Кэрн, дашь ей десять плетей. Пусть ее величество прочувствует, чтo ее ждет, если она вздумает противиться нам. Причем это лишь начало.
– С удовольствием исполню твой приказ, госпожа.
Кэрн зловеще улыбнулся и отцепил плетку. Аэлина выдержала его взгляд, силясь наполнить жилы льдом. Кэрн не спеша оглядел ее тело. Холст, который он сейчас начнет разрисовывать кровью и болью.
– Аэлина, почему бы тебе самой не считать удары? – спросила Маэва, поигрывая маской.
Аэлина плотно сжала губы.
– Считай, иначе Кэрн может сбиться со счета. А это заставит его каждый раз начинать заново. Тебе решать, сколько продлится твое… вразумление. Кстати, Элида Лошэн так горячо просила тебя пощадить, что я даже готова исполнить ее просьбу. Тогда половину ударов получит она.
Нет. Никогда. Никто не будет страдать вместо нее.
Кэрн неторопливо направился к ней. Она наслаждался каждым шагом. Плетка волочилась за ним по песку. И тело Аэлины не выдержало. Оно предательски задрожало.
Она знала боль. Знала ощущения боли. Помнила звуки плетей и хлыстов. Ей до сих пор снился Эндовьер. Потому-то Маэва и избрала наказание плетью.
