твоей выучке.
Они делали выпады. Иногда Маноне казалось, что бабушка стремится расколоть ее изнутри, лишить согласованности движений. Потом Верховная ведьма устроила себе небольшую передышку, отступив на несколько шагов.
– Ты такая же жалкая, как твоя мать. – Бабушка презрительно сплюнула. – И ты подохнешь так же, когда мои зубы вопьются тебе в горло.
У Маноны не было времени обдумывать услышанное. До сих пор ей говорили, что ее мать умерла в родах.
– Я столько лет подряд пыталась выбить из тебя ее слабость. – Бабушка сплевывала на камни. Слюна была голубоватой от крови. – Старалась ради блага клана Железнозубых. Я превратила тебя в природную стихию. В воительницу, которой нет равных. И вот как ты платишь мне за все это.
Манона не позволяла бабушкиным словам вывести ее из равновесия. Сделав обманное движение, будто тянется к бабушкиному горлу, она ударила в другое место.
Верховная ведьма застонала от боли – ногти Маноны впились ей в плечо. Чувствовалось, что бабушке по-настоящему больно.
Ладонь Маноны покрылась бабушкиной кровью. На кончиках ногтей остались кусочки кожи.
Манона попятилась. Ее горло горело от желчи.
Она видела очередной удар бабушки, но парировать его не могла. Правой рукой Верховная ведьма полоснула внучке по животу, порвав доспехи, ткань и кожу Маноны. Из раны хлынула горячая голубая кровь. Бабушка даже не успела отступить.
Манона зажала рану. Кровь сочилась между пальцами, разливаясь лужицей по камням.
Сверху донесся рев дракона. Аброхас.
Предводительница Черноклювых засмеялась, стряхивая с ногтей кровь внучки:
– А твоего паршивого драконишку я изрублю на мелкие кусочки и скормлю псам.
Боль в животе не затуманила Маноне ни глаза, ни разум.
– Скорее я тебя убью, прежде чем ты до него доберешься.
Бабушка усмехнулась, продолжая кружить и выискивать уязвимые места внучки.
– Ты лишаешься звания главнокомандующей воздушной армией. И более не являешься моей наследницей.
Шаг за шагом, все ближе и ближе. Гадюка, готовая обвиться вокруг своей жертвы и ужалить.
– Отныне имя тебе Манона Истребительница Ведьм. Манона Убийца Соплеменниц.
Слова били по ней, как камни. Манона пятилась к перилам балкона, зажимая раненый живот. Зрительницы разошлись, чувствуя скорое завершение необычного спектакля. Минута-другая, и все кончится. Исход был ясен.
Бабушка оглянулась на открытые ворота, словно только сейчас заметила исчезновение отряда Тринадцати. Манона атаковала ее, не давая Верховной ведьме отправить погоню.
Удар, выпад, снова удар. Пригнуться, отпрыгнуть, обмануть ложным маневром. Все смешалось в едином вихре: железо, кровь, ткань одежды и кожа доспехов.
Рана в животе болела все сильнее. Манона споткнулась. Бабушка тут же нанесла ей новый удар: уже не ногтями и не зубами. Ногой. И снова в живот.
Манона закричала от нестерпимой боли. Ответом ей был рев Аброхаса, запертого в гнезде. Вскоре и его ждет смерть. Только бы ее ведьмы догадались отвязать и его. Пусть летит с ними.
Манона ударилась спиной о каменные перила и сползла на черные плитки пола. Ее доспехи были густо перепачканы голубой кровью.
Бабушка медленно надвигалась. Сражение утомило и ее, о чем свидетельствовало шумное дыхание.
Схватившись за перила, Манона кое-как поднялась на ноги.
– А хочешь узнать тайну, Убийца Соплеменниц? – вдруг спросила бабушка.
Манона ссутулилась, упираясь спиной в балконные перила. Бездонная пропасть манила к себе, казалась желанным избавлением. Манона чувствовала: бабушка так просто ее не убьет. Ее сделают вместилищем для потомства Эравана и лишь затем будут пытать, пока она сама не запросит смерти.
Верховная ведьма заговорила шепотом. Дыхание Маноны тоже сделалось шумным, и она едва разбирала слова.
– Когда твоя мать корчилась в родах, она призналась, от кого тебя зачала. Она сказала, что ты… ты сумеешь сломить проклятье и спасти нас. Твоим отцом был… крошанский принц. Редкое явление, поскольку ведьмы почти никогда не сохраняют жизнь мужскому потомству. По словам твоей матери, смешение кровей станет ключом к спасению.
Бабушка слизала с ногтей кровь Маноны.
«Нет! – хотелось крикнуть Маноне. – Нет!»
– Ты всю жизнь была Убийцей Соплеменниц. – Бабушкина речь превратилась в зловещее воркование. – Ты охотилась на крошанских ведьм – свою родню. Когда ты была еще маленькой, твой отец повсюду тебя разыскивал. Он продолжал любить твою мать и после смерти. Такой вот дурак. – Бабушка плюнула. – И тебя он любил, ни разу не видя. Я убила его, чтобы не путался под ногами.
