Старик опять не ответил, а друзья продолжили обшаривать глазами помещение. Если тут жили еще люди, и если они были не такими старыми, как этот неразговорчивый незнакомец, то дело могло принять весьма тревожный оборот. Однако в помещении никого больше видно не было. Зато там имелись, кроме входной, еще три двери, правда, вполне обычные, деревянные, выкрашенные когда-то очень давно белой краской, от которой остались теперь только лохмотья.
– Что там? – снова спросил Савелий, указав на двери. Голос его стал при этом более требовательным и жестким. – Там есть еще люди?
– Люди встречаются, люди влюбляются, женятся-я-ааа, – снова засипел фальцетом старик. – Мне не везет в этом так, что просто беда-а-ааа…
– Хватит паясничать! – сдернув наконец с лица маску, крикнула Ксюша. – Вас же по-человечески спрашивают. Стыдно должно быть. Пожилой человек, а так себя ведете!
– А вам не стыдно? – внезапно набычился старик. – Вломились в мой дом, устроили допрос… Вы сами сперва скажите: кто такие да откуда?
– Оттуда, – буркнул Савелий.
Стас же, пытаясь смягчить ситуацию, уже более дружелюбно ответил:
– Мы из Коломенского. Идем в город. Мы просто хотим узнать, что там и как. Надеемся встретить людей и…
– Нет там никакого города, – резко оборвал его старик. – И людей никаких нет. Ничего больше нет, и не будет.
– Да как же нет, если… – начала было говорить Ксения, но замолчала вдруг, понимая, что никаких внятных доводов найти не может.
Савелий же нахмурился, переводя взгляд с одной двери на другую. Стас понимал, что надолго терпения друга не хватит, и тот пойдет проверять, что – или кто – скрывается за ними. Но странный ответ старика его, что называется, зацепил, поэтому Сава снова посмотрел на хозяина.
– Вы объясните, что з-значат ваши слова? Как это – никого нет? А мы? А вы?.. И город… ну как же его нет? Вы пошутили?..
В ответ старик снова запел:
– Снятся людям иногда голубые города, у кото-о-оорых назва-а-аания не-е-еет!..
Затем он стал стягивать с себя костюм химзащиты и вскоре стоял перед ними полностью голый. Ксюша быстро отвернулась, а Стас и Сава пожалели, что сняли противогазы – настолько мощный смрад исходил от старика. Даже при тусклом освещении было видно, какой он грязный. И до безобразия худой – практически скелет, обтянутый серой морщинистой кожей. Стас вспомнил, что видел как-то в одной из книг фотографию мумии – сейчас перед ним будто предстал оригинал этого фото.
Старик же не спеша подошел к стеллажам, повесил рядом с двумя другими такими же свой защитный костюм и нарядился в висевшее рядом тряпье, на поверку оказавшееся чем-то вроде длинного мешка с отверстиями для головы и рук. Ноги он сунул в некое подобие галош, сшитых, судя по всему, из автомобильных покрышек.
Затем он выудил из недр стеллажа мятую алюминиевую кружку и пустую консервную банку, заменяющую, по-видимому, стакан. И кружка, и банка были почти черными то ли от грязи, то ли от копоти, а скорее всего – от того и другого вместе. Старик мотнул друзьям головой – сюда, мол, – и направился к столу. Уселся на скамью, наполнил из бутылки на треть эмалированную кружку и угрюмо проскрипел:
– Кто еще будет?
– А что это? – спросил, сглотнув, Стас, которому как раз очень хотелось пить.
– Что, что – водка, не видишь, что ли? Берег ее, родимую, аки зеницу ока. Последнюю… Аккурат к сегодняшнему денечку берег. Так будете, нет?
– Что такое водка? – шепнул Стас Савелию. – Ее можно пить?
– Пить-то можно, но не нужно, – прошептал в ответ Сава и сказал, уже в полный голос, старику: – Нет, спасибо, обойдемся как-нибудь.
– А почему именно для сегодня вы ее берегли? – спросила Ксюша, которая о водке что-то слышала от старших, но запомнила лишь, что ничего хорошего от этой водки не бывает.
– Потому что сегодня – день рождения моего Игорька, царствие ему небесное, – небрежно перекрестился старик. – Юбилей, мать его… Полтинник.
Он шмыгнул носом, еще раз перекрестился, тут же сплюнул и залпом выпил содержимое кружки. Поежился, крякнул и потянул со стола в рот кусок бурой массы. Пошамкал беззубым ртом, проглотил и снова мотнул головой:
– Что стоите-то столбами? Поговорить вроде хотели? Так садитесь, и поговорим. Пить не хотите, так пожуйте, вон.
Савелий первым подошел к столу и присел на скамью. Принюхался, поморщился и сказал:
– Прикольно. Что «пожуйте»-то?
– А вот. – Старик подцепил грязными, заскорузлыми пальцами очередной неаппетитный бурый кусок. – Крысяк это. Вы ж там, в капкане, такого видели. За ним и шел я, когда вы… того…
Сзади кто-то судорожно сглотнул. Савелий обернулся и увидел, что побледневшая Ксения прижала руки к своему горлу. Старик это тоже увидел и усмехнулся:
– Чистоплюи. Откуда и взялись такие?
– Я же сказал, мы из Коломенского. – Стас подошел к столу и тоже опустился на лавку. – В город идем…
