повернется, но союзы просто так не заключаются.
– Но у нас ни еды, ни оружия, – возразил Стас.
– Придется выкрутиться, – пожал Савелий плечами. – Иначе…
– Вот. – Ксения выудила откуда-то из карманов штанов руку и раскрыла ладонь. – Пока этот гад – Борман – валялся, у него выпало.
– Ножик? – хмыкнул Савелий. – Прикольно! И куда мы с ним?
– Не язви, – буркнул Стас, забирая с ладони девушки нож-бабочку. – Хоть у кого-то из нас ума хватило.
Ксения благодарно прижалась к парню, а Савелий лишь хмыкнул.
– Ладно, голубки, пошли. – Он встал, отобрал у Матрены фонарик и первым пошел в темноту, раздвигая светом ее границы. Измотанные друзья потянулись за ним, изредка оборачиваясь на сгустившуюся позади тьму. Вдруг все же кто-нибудь их преследует и, пока они смотрят вперед, застанет врасплох?
Но не успели они пройти и ста метров, как Матрена завалилась вбок и забилась в конвульсиях на шпалах. Стас подбежал, попытался сдержать дергающуюся девушку, а Савелий спокойно осветил мизансцену и закатил глаза.
– Как же она достала!
В ответ девушка сначала завыла – только так можно было идентифицировать этот тихий, но тоскливый звук, – затем вдруг замогильным голосом молвила:
– Не сходите с тропы! Слышите? Древнее зло поселилось в Дубраве… Не сходите с тропы! Иначе не дойти вам до горы королей, где властвует дракон… Он ожидает кровавой платы!
Ксения испуганно поднесла ко рту ладонь, Стас же похлопал Матрену по щекам, и только Савелий с сарказмом, почти весело произнес:
– Куда уж без драконов…
– Мой принц! Спасибо! – слабо сказала Матрена, как только пришла в себя. И Савелий вдруг почувствовал раздражение: эти бабы только к Стасу и липнут, обходя вниманием его.
– Пошли уж, – кисло бросил он остальным, – а то встречу с драконом пропустим!
Длинная кишка туннеля изгибалась то вправо, то влево, ныряла вниз или ползла, как змея, вверх. Луч фонарика скользил, освещая ржавые рельсы, шпалы, трубы, кабель, провода. Тихо и жутко. Однообразно и гипнотизирующе…
Савелий мотнул головой, пытаясь развеять морок: ощущение бесконечности туннеля не покидало. Время словно растянулось и не желало двигаться вперед. «Сколько мы уже идем по этой длинной, нескончаемой кишке? Час? День? Или месяц? Да и кто мы?» Савелий оглянулся и никого рядом не увидел, только лучик фонарика прыгнул со шпал на стену, будто живой. Мысли путались, но Сава, как ни силился, не мог вспомнить, как здесь очутился, и куда девались его спутники, и как их зовут. «Что вообще происходит?»
Он медленно брел в темноте по шпалам и не понимал, куда идет и зачем. Кругом темнота и бетон, лишь небольшое пятнышко света все еще было с ним. Оно связывало с какой-то другой реальностью, которую человек успел забыть. Савелий остановился вновь. Сел на шпалы и попытался вспомнить цель своего путешествия. Но так и застыл в позе мыслителя, фонарик уперся в его бледное лицо, такое спокойное и безмятежное, что любой взглянувший ужаснулся бы: такое выражение не свойственно человеку, скорее трупу – застывший, стеклянный взгляд, направленный в никуда, полуоткрытый рот со стекающей тонкой струйкой слюны… И голос в его голове: «Ты одиннн. Ты теперь совсем одиннн… Никого большшшше. И ты никто большшше. Иди ко мне… иди… Надо только забраться на перроннн». Руки у Савелия безвольно опустились, фонарик уткнулся в стену, и внезапно тьма расступилась, а взгляду открылась платформа. Парень заморгал от неожиданности. «Только зайди на перроннн…» Он встал, полный решимости, и шагнул к платформе.
Ксения ощущала себя точно так же. Только к пустоте в голове добавились страшные мысли: «Я мутант. Я чертов уродливый мутант! И никому не нужна! Даже Стасу! Он отвернется от меня, как любой другой, обнаруживший у нее хвост, пусть он и маленький, никак не влияющий на жизнь». И мысль эта настолько глубоко проникла в голову, что девушка моментально забыла, что недавно Стас лично обнимал ее и успокаивал. Но сейчас это ничего не значило, потому что девушка осталась одна, остальные покинули ее. «Бросили из-за уродства! Сбежали, как трусы! Ну, почему они со мной так? Что плохого я им сделала?» Девушка опустилась у стены на колени и заплакала, закрыв руками глаза. «Не бойся, я с тобой… – прошептал тихий голос где-то рядом, – тебе только надо подняться на платформу. Иди ко мне, мы подружимся…» Ксения перестала плакать и подняла вверх зареванные, но уже пустые глаза. Словно всю волю выкачали из нее.
Стас недоуменно огляделся. Пятно света бездумно плясало впереди, а люди, что шли рядом, исчезли. И это произошло как-то незаметно, и осознание пришло, только когда это уже случилось. Но что именно случилось? Мысли застыли, и Стас даже на этот вопрос не знал ответа. Одиночество вдруг с огромной силой обрушилось на него и придавило, прижало к земле, вернее к бетонному полу и шпалам, заставляя ощущать себя ничтожеством. Стас опустился на колени и затрясся от напряжения, пытаясь встать, но это ему не удавалось. Мышцы не слушались, а кости, казалось, трещали под невероятной тяжестью, навалившейся сверху. Стас сжал зубы и заорал, но кто его услышит в темноте туннеля? Ведь рядом никого нет, и не было, и… не существовало никогда! Лишь чей-то голос раздался рядом, пронесся мимо и закружил вокруг, увещевая: «Стассс, Стааассс, ты сильнный! Я помогу тебе! Но ты должен будешь взойти на платформу…»
