маленькой для этого великого человека. Тамасу пришлось пригнуться, чтобы пройти в дверь.
Вестевен лежал на кушетке лицом вверх. Его скудное имущество было разбросано на туалетном столике, единственном здесь предмете мебели, кроме кушетки: миниатюрный портрет покойной жены генерала, гурланский охотничий нож с сильно потертой рукоятью, туземный амулет из бусинок, очки и аккуратно свернутый носовой платок.
Тамас бросил хмурый взгляд на тело. Покойный лежал под тонким одеялом, слишком коротким для его роста. Ноги в чулках выглядывали наружу. Тело генерала обмыли, но ожоги все равно оставались заметны. Глаза были закрыты. Здоровая рука даже после смерти сжимала древнюю книгу в кожаном переплете. Старческие пальцы скрючились от ревматизма. Вторую руку генерал, вероятно, потерял в той самой схватке и прожил после этого не больше двух часов.
Тамас склонил голову и прочитал название книги в руке генерала: «Эпоха Кресимира». Он и не знал, что Вестевен был религиозен.
Тамас взял со стола гурланский охотничий нож и амулет.
– Бригадир… – негромко произнес он.
Сабастениен вошел, пригнувшись, и встал рядом. В комнате едва хватило места для двух взрослых мужчин.
– Отправьте тело генерала его семье.
Сабастениен снял шляпу:
– Сомневаюсь, что у генерала остались живые родственники.
Тамас проглотил ком в горле. Справившись с собой, он продолжил:
– Тогда тело заберу я. Пошлите сообщение городскому ревизору. Я хочу, чтобы генерала похоронили со всеми почестями, как национального героя. Пусть не жалеют денег. В случае необходимости я оплачу похороны из своего кармана.
Сабастениен не ответил. Тамас обернулся и увидел слезы в глазах молодого бригадира.
– Сэр, – обратился к нему Сабастениен, – я официально прошу, чтобы генерал Вестевен был похоронен на кладбище «Крыльев Адома». Уверен, что леди Винсеслав не станет возражать.
Тамас положил руку на плечо Сабастениена.
– Спасибо, – сказал он.
Это была большая честь. Живому человеку нелегко попасть в ряды «Крыльев Адома», но мертвому – еще труднее.
Сабастениен оставил фельдмаршала наедине с телом Вестевена. Тамас положил свою шляпу на грудь покойному и глубоко вздохнул.
– Не лучшее время, чтобы выйти в отставку, – прошептал Тамас. – Сожалею, друг мой. И все же ты погиб, сражаясь за то, во что искренне верил. Теперь мне предстоит разбираться с Кезом, и очень жаль, что в этот момент ты не будешь рядом со мной.
13
– Она здесь, – сказала Жулен.
Таниэль хмуро взглянул на Избранную-наемницу. Злобная усмешка растянула шрам на ее лице, глаза широко раскрылись. Она напомнила Таниэлю пантеру, которую он когда-то видел в цирке. Они стояли возле парадных ворот университета Адопеста. Стены, окружавшие университетский городок, частично осыпались, но флаги по-прежнему развевались на башнях под порывами свежего бриза. Таниэль слышал, как за стенами смеются студенты. Не самое удачное место для схватки с Избранной.
– Вы уверены? – спросил Таниэль.
Он давно не открывал третьего глаза. Когда он попытался сделать это в последний раз, едва не лишился чувств. Таниэль убеждал себя, что четыре недели непрерывного порохового транса здесь ни при чем. Нет, он вовсе не приобрел зависимость.
Он вдохнул еще полоску пороха с тыльной стороны ладони, и дрожь пробежала по его телу.
Жулен не ответила на вопрос.
– Точно? – обратился Таниэль к Готэну.
– Здесь, – кивнул Убийца Магии.
Таниэль поискал взглядом Ка-Поэль. Она рассматривала горгулий над воротами. А группа юношей-студентов рассматривала ее. Таниэль сердито взглянул на них, положив руку на рукоять пистолета.
– Это настоящая дикарка? – поинтересовался кто-то.
– Чтобы носить оружие на территории университета, необходимо особое разрешение, – сообщил другой.
– Ступайте прочь, – буркнул Таниэль. – Хотя нет, подождите. Где я могу найти план университета?
Мальчишка – а Таниэль воспринимал его именно как мальчишку, хотя, возможно, был его ровесником, – недовольно фыркнул:
– Сами ступайте прочь.
Таниэль повернулся так, что студентам был виден его значок с пороховым бочонком.
– Видимо, это должно произвести на нас впечатление? – ехидно осведомился мальчишка.
