госпожи.
И вот сейчас, наблюдая странную полупрозрачную студенистую массу, со всех сторон облепившую каких-то бедолаг, Урфин мог поставить что угодно против чего угодно. На то, что тут не обошлось без изощренного и жестокого существа, окружавшего их со всех сторон. Если Зону можно считать существом. А именно так Урфин и считал.
Кислотницу ему встречать не доводилось. Только видел ее жертв и слышал от Хэта, с ее же помощью удравшего от Бледа в метро. Но, думалось ему, недавно здесь похозяйничала двоюродная сестра той мерзопакости. Ну или брат, тут уж как выпало. Хотя, несомненно, зоолог из Урфина, как из слоновьего хобота саксофон. Вроде и дудит, да только как-то неправильно.
– Да это ж Сноу… – протянул Баркас. – Точно, зуб даю. Вон, крайний, стопудово Сноу.
Урфин скрипнул зубами.
– Слушай, а ты говорил…
– Тихо. – Урфин повернулся к телам, понимая, кого увидит, когда присмотрится. – Посмотри. Мне бы разобраться тут кое с чем.
Баркас кивнул. Дружба штука такая, хочешь не хочешь, а если другу надо… То даже задержишься там, где очень опасно.
Сноу, ясно. И еще: один, два… еще две чертовы полупрозрачные свечки лежат поодаль. Почти одинаковые, как рулоны линолеума на складе. Катить удобно, наверное, когда дрянь застывает. По длине, вернее, росту, все сходится. Мама, чертова упертая сука. Папа, гребаный тупой тюфяк. Двойняшки, сраные зазнавшиеся малолетки. Семейка долбаных рыжих Уизли. Но…
– Барк?
– Ты долго еще?
– Пацан. Был пацан. Его нет. Вон те двое, что пришли за ними. Пацан был самым маленьким.
Баркас стянул респиратор. Скривил рот, глядя на Урфина.
– Брат, оно тебе надо? Может, его уже давно переварила тварь, забацавшая все это, а? Как самого молодого, полезного, здорового и легкоусвояемого?
Урфин не ответил. Баркас чуть подождал, глядя на топорщащуюся в его сторону бороду.
– Сраный ты Бэтмен, брат. Бибера не вернешь, а ты в его смерти не виноват. Да?
Бибера не вернешь. Мальчишка умер не по вине Урфина, да. Он и не спорил. Но…
– Чертов ты гуманист, Урфин! Какого ляда я с тобой связался?!
Урфин криво улыбнулся. Друг прав, полностью и во всем. Они пошли в Зону делать дело и обеспечивать себе будущее. А не спасать ни хрена не известного пацана. И Бибер погиб из-за невнимательности, причем своей. Вот только… Вот только по-другому Урфин сейчас просто не мог. Дался ему этот мелкий рыжий? Дался.
Так, что здесь? Здание заводское, старое. Скорее, небольшой цех был. Или бойлерная, цистерны просто так торчать не станут. Все серое, в пыли и паутине, блеклое. Трубы, сплошь заросшие однотонным ковром, паутиной по стенам. Стеклянный длиннющий фонарь по верху света почти не пропускает. Что они сюда поперлись? Только Сноу сказал бы, если бы знал. Сноу, как знали все, ничего не знал. Только выпендривался.
Рассудить логически и восстановить картину? Стоит попробовать, хотя детектив из Урфина, как… Как из стриптизерши Альбы виолончель. Обводы такие же, волосы до жопы, а натяни – играть не будет. Но стоит попробовать.
Баркас, закрывая его спину, кивнул на тень у стены. Что? Точно, спасибо, друг. Слишком интересные следы, как ножки от стула сами по себе гуляли. Пыль сыграла свою роль прекрасно. Отпечатков в ней хватало, знай ищи.
Тварь двигается на чем-то твердом и тонком. Как копыта, только уже и острее. Скорее, каждая нога смахивает на наконечник лыжной палки. Ну, если пафоснее, то копья. Хрен редьки не слаще, если речь о костяном дыропротыкателе, отросшем в ходе чудовищной революции генома. И таких у твари явно не две. А штуки четыре как минимум. Твою-то мать… Урфин покачал головой. Стереотипное мышление вредит. Порой очень сильно. Ему так и думалось про старушку Шелоб, не иначе.
А время идет. Что это?
Урфин наклонился, рассматривая лежащее что-то. Фонарь, самый обычный, с прорезиненным корпусом, длинный и удобный. Только лежит он почему-то глубоко под цистерной. Если бы не отсвет на стекле, фига бы его углядел. Ясно…
Баркас понял все сразу, заходя за огромную ржавую емкость. Прошел он недалеко, подняв вверх руку.
– Нашел?
– Ага. Вылезай.
Урфин выдохнул. Ну, вернее, почувствовал, как сам расслабился. Только вот снова напрячься вышло сразу же.
Что теперь делать с пацаном?
– Живой, надо же… – Баркас подтолкнул мальчишку, затравленно зыркающего по сторонам. В сторону янтарных свечек он не косился. Старательно отводил глаза. – Тебя как зовут, найденыш?
