не затянувшейся раны на плече. Даже чудовищной регенерации мутантов приходит конец. Буги, явно ждавший другого исхода, выглядел плохо.
Кром взревел, взорвавшись с места чем-то, больше всего напоминающим прыжок. Ударил сразу обеими руками – зажатым в левой топором и выхваченным с пояса зазубренным полудиском болгарки с ручкой.
Урфин увернулся от летевшего в него топора, но от колена… от него не смог.
Вылетел в коридор, очумело глядя на выброшенный организмом завтрак, однородно растекшийся по штанине. Его скрючило в спазме, выворачивающем наизнанку.
А за спиной, ревя и воя, два искореженных организма, бывшие когда-то людьми, сошлись насмерть. Мощь и ярость здоровяка против скорости и живучести буги, никак не желавшего помирать от чудовищной дырки после гарпуна.
Урфин, на карачках стараясь отползти дальше, рыскал взглядом вокруг. Искал какое-то оружие, что-то против любого из выживших. И почему-то верилось все же в Крома. И то самое «какое-то» должно оказаться серьезным. Желательно еще и длинным. Подпускать жуткую смесь человека, медведя и гориллы к себе Урфин больше не желал. Еще одна схватка точно окажется последней. И не факт, что для здоровяка.
Буги, хрипя через сжатые зубы, орудовал тесаком и пером протеза. Сталь скрежетала о сталь ежесекундно. Только узкий коридор сдерживал громаду в маске, не давал развернуться. Желтоглазый работал с той скоростью, когда организм сгорает, сжирая себя. Буги бился, рискуя помереть на ходу, но пока жил и давал бой.
Гарпун гремел о стены, мешаясь хозяину, задерживал правую руку. Топор высекал искры из гнущегося и стонущего кривого клинка, диск не мог прорвать оборону пера, порой чиркавшего по шее и голове Крома.
Маска, измазанная в черной крови хозяина, махрилась распоротыми скальпами, блестело треснувшее левое стекло куска противогаза. Здоровяк, тяжело бухая ножищами, топтался на месте, пытаясь успеть за разогнавшимся и злющим бугименом. Дети Зоны, сошедшиеся насмерть, дрались молча, страшно и дико.
Урфин, рванув почти выбитый зуб, отхаркнул сгусток крови. Боли не чувствовалось, адреналин топил ее в себе. Чертовы твари, кромсавшие друг друга на кусочки, скоро доберутся друг до друга вплотную. И там либо один удачный удар желтоглазого, либо смертельные объятия здоровяка. Другого не дано, ничья тут не случится. И пора уже найти хотя бы что-то, если сука Зона забрала весь огнестрел, оставив жалкий «Шайтан». Урфин покачнулся, встав. И лишь подняв ногу, вздрогнул, чуть не оскалившись в истеричной ухмылке.
Зона, совершенно садистки хихикая и потирая руки, сейчас явно веселилась от собственной злющей шутки. Шутки, обернувшейся против ее же слуг, вскормленных плотью, кровью и страхом вот таких вот сталкеров, как бородатый выдохшийся Урфин. Ее ребристая шутка мерилась одной жалкой жизнью и целыми шестьюстами граммами веса. И двумя с лишним сотнями осколков ее чугунной рубашки. И шутка даже имела имя, если можно сказать именно так.
Чертова старушенция Ф-1. Лежавшая здесь не так и давно, если судить по блестящему стержню запала и легкому налету пыли. Как она оказалась здесь, из чьего подсумка выпала? Урфин, любивший легкие боевики, не веря помотал головой, глядя на свой личный кустовой рояль.
Двести пятьдесят метров разлета. Шестьдесят граммов тротила. Красота и эргономичность. Тяжелая – значит надежная.
Урфин втянулся в первую же дверь, сел на пол, выглянул на схватку. О да, очень красиво. Рубитесь, парни, у меня для вас подарок. Такой, сука, что только врагам. От всей души, от сердца и почек, огненный цветочек. Он все же хохотнул, даже не думая об осечке, браке или еще какой гадости. И даже захотелось рвануть кольцо зубами, как в глупых геройских фильмах. Но не стал. Спокойно, как на учениях, разжал усики, взял удобнее, потянул чеку, любуясь на нее. Высунулся в коридор, истерично хихикнув. Покачал «эфку», чуть не поцеловав на прощание. И швырнул к драчунам, тут же метнувшись за стену.
Хлопнуло, засвистело, зашелестело, захрустело осколками, мочалившими плоть, стены, полы, все, до чего могли дотянуться визжащие яростные кусочки металла. И наступила тишина. Неожиданная, долгожданная, густо пахнущая выветривающимся порохом. И кровью. Странной, едкой, тягучей кровью, не принадлежавшей людям. Урфин жадно втягивал запах, усмехаясь своей радости. И такой явно ощущавшейся жизни.
Из коридора донесся шорох. И чуть-чуть звякнуло. И скрипнуло. Твою мать…
Ребра все-таки Кром ему не сломал. Дышалось хорошо. Надо встать и идти. Урфин встал и пошел назад, сжимая свой такой крохотный «Шайтан».
Он успел взмахнуть ножом, пытаясь отбить летящую к нему стамеску. Ту самую, из арсенала Крома. Но только и успел, что взмахнуть. И не отбил.
Левую сторону лица обожгло, лизнуло вспыхнувшим пламенем. Левый глаз тут же перестал видеть. Кровь потекла торопливо, пятная комбинезон. Урфин качнулся, прижавшись к стене и понимая, что надо бежать вперед, надо успеть, пока качающаяся длинная узкая фигура не доберется до него первой.
От удара изогнувшегося тесака он ушел в сторону. Вогнал «Шайтан» в грудь буги, еле державшегося на ногах, опрокинул его, упав сверху.
Мутант не сдавался, рвался, старался дотянуться кривыми зубами, пытался ударить искалеченной еще больше левой рукой. Урфин провернул внутри него нож, еле успев отдернуть уцелевшую часть лица. Зубы буги щелкнули, брызнув слюной в глаза, чуть не отхватили щеку.
Урфин крякнул, пытаясь вытащить нож. Тот скрипел, не выходя назад. Буги регенерировал, на глазах затягивая глубокие рассечения на лице. Урфин крутил головой, пытаясь уцелевшим глазом найти нужное, вроде бы замеченное недавно, но пропущенное. И нашел.
