— Нет. — Он дернулся, чтобы высвободиться из-под Хлои.
Она вскочила — молниеносности ее движения мог бы позавидовать и кровосос — и застыла, глядя на него сверху вниз. Дышала она так же тяжело, как и Джек, ее губы распухли от яростных поцелуев.
— Нет… — повторила она чуть слышным шепотом. Потом сглотнула и заговорила снова, на этот раз чуть громче: — Ты… вы правы. Нет. Это… Я вышла сюда не за этим. Может быть, вы… но я…
— Нет. Я тоже ничего такого не планировал, — ответил Джек. — Сейчас для этого не время и не место.
Джек не доверял ни себе, ни ей и поэтому так и лежал навзничь на песке. Он смотрел, как она оправила юбку, а потом провела ладонями по волосам, как будто надеялась, что, если приведет себя в порядок, что-нибудь изменится.
— Верно. Дурацкая мысль. — Она вроде бы соглашалась с ним, но ее слова звучали вопросительно. — Я не такая, — добавила она. — Может быть, люди здесь и… такие… но я — нет.
— Люди одинаковые, что здесь, что дома. — Джек оттолкнулся от земли, встал на колени и обнаружил, что его глаза находятся на одном уровне с лоном Хлои. Он заставил себя поднять голову и встретиться с нею взглядом. — Хлоя, на тебе нет нижнего белья, и это очень сильно отвлекает от дел.
Она снова оправила одежду.
— На мне юбка.
Джек ухмыльнулся.
— С такими разрезами, что, если бы ты подошла, я мог бы…
— Дурацкая мысль, — повторила она дрожащим голосом. — Вы же сами так сказали.
— Сказал, не отказываюсь. — Он поднялся, но не сделал попытки приблизиться к ней. — Уточню, впрочем: я сказал, что это не следует делать
Вместо ответа Хлоя наклонилась к сумке и открыла ее.
— Оружие. Оружие — это хорошо. Я давно не упражнялась. В Вашингтоне закон насчет оружия очень суровый, но это же все равно что ездить…
— …на мужчине? — перебил ее Джек. После поцелуев с Хлоей и благодаря верроту он был куда легкомысленнее, чем обычно.
— …на велосипеде, — решительно закончила она, но добавила, чуть заметно улыбнувшись: — Для вас, пожалуй, вернее будет сказать: на лошади. Нельзя разучиться стрелять, как нельзя разучиться ездить на
От подавленного настроения, с которым он боролся совсем недавно, не осталось и следа. Оно напрочь исчезло за недолгий промежуток времени между пробежкой и тем моментом, когда ему захотелось зарыться лицом между бедрами Хлои. Джек улыбнулся.
— Это точно. Ну, здесь, в Пустоземье, законов об оружии вовсе нет. Давай посмотрим, как ты владеешь револьвером.
ГЛАВА 15
Для путешествия по пустыне Аджани выбрал наименее неприятный способ передвижения, но все же непрерывно жалел, что не мог поручить дело кому-нибудь другому. Изобилие в Пустоземье всяких, с позволения сказать, достопримечательностей — безжизненных пустынь, трущобных поселков, непролазных лесов, где во множестве водились страшные монстры, и океанов, где монстры были еще ужаснее, — было не что иное, как извращение. И все же самым нелюбимым из всего этого были пустыни. Если ему случалось побывать там, то потом несколько недель казалось, будто все усыпано песком. Вот и сейчас он ощущал его затхлый солоноватый вкус на губах и языке.
— Воды! — потребовал он.
Паланкин не замедлил движения; один из местных жителей, находившихся на службе у Аджани, на ходу просунул в окошко флягу с водой. Вода совершенно не освежала, но, как ни тяжела была для Аджани жара в пустыне, он хорошо знал, что пить вино или бренди будет неразумно. Он и без того потел, и песчаная пыль уже осела тонкой пленкой на коже. Аджани поморщился и промокнул лицо платочком.
Эшли, одна из самых надежных его бойцов, бросила на него снаружи неприязненный взгляд, за который любой другой получил бы серьезный выговор. Она же представляла такую ценность, что ей прощалось и то, что не сошло бы с рук никому другому. На первый взгляд она производила впечатление изящной куколки, живой копии тех фарфоровых созданий, какие некогда обожали его сестры, — миниатюрная женщина с волосами цвета светлого меда, светло-голубыми глазами, окаймленными редкостно длинными ресницами, и улыбкой, придававшей ее лицу ангельское выражение. В мире, который они оба некогда считали родным, она страдала тяжелой хронической болезнью со сложным названием муковисцидоз, поражавшей легкие, но здесь она, как и все остальные участники его личного войска, была практически бессмертной. Избавившись в этом мире от ограничений прежней жизни, Эшли превратилась в воительницу, казалось, не испытывавшую боли или неудобств. Даже если бы Аджани пригласил ее ехать вместе с ним в паланкине, она
