Охотницы

— Что ты чувствуешь?

Он позади меня.

Я разворачиваюсь, поднимаю кинжал, но он хватает меня за руку и толкает снова. Когда я бью туда, где он стоял, его там уже нет.

— Раздражение.

— Неправильный ответ, — говорит он с бесплотным эхом. — Скажи мне, что ты чувствуешь, Кэм.

Укороченная версия моей фамилии предполагалась как практичный, быстрый и односложный вариант называть меня в разгар нашей с ним битвы — имя, которое он использует постоянно. Сейчас оно сорвалось с его языка на выдохе. Почти шепот. Вызов.

Я ищу хоть какой-то намек на его местонахождение, но безрезультатно. Моим компаньоном может быть только дождь, барабанящий по крышам.

— Скажи мне!

Как я могу ему сказать, что почти ничего, кроме ярости, не чувствую? Что она позволяет мне жить изо дня в день и ночами охотиться на фейри, которую я хочу убить сильнее всего? Без этого я вакуум, бездонная пропасть. Пустота.

У нас с Киараном есть еще кое-что общее, помимо имен. Почти каждую ночь мы вместе сражаемся, истекаем кровью и охотимся. Он учит меня, как убивать наиболее эффективно и жестоко. Но я никогда не говорила Киарану причину, по которой охочусь, а он никогда не рассказывал, зачем убивает себе подобных. Это наш ритуал, наш танец. Только он имеет значение.

Поэтому я не уверена, что вынуждает меня прошептать:

— Я ничего не чувствую.

Киаран не отвечает. Воздух вокруг меня словно застыл, несмотря на дождь. Я подпрыгиваю, когда его теплые, невидимые пальцы касаются моих волос и он убирает влажную прядь с моей щеки.

— Если бы это была правда, — бормочет он, — тебя бы здесь не было.

Я вздрагиваю, когда сила Киарана скользит по моей коже, словно он одним движением гладит меня всю.

— Я думала, мы сражаемся.

Я непроизвольно выгибаю шею навстречу этому прикосновению.

Сила фейри не должна казаться такой соблазнительной. Сильный привкус дикой свободы, который не оставлял меня с момента нашей погони, начавшейся на Центральной улице, усилился, когда его аура окружила меня. Мне хотелось раствориться в ней. Что-то в ней было такое, отчего мне хотелось бежать босиком по лесу, плыть в густых океанских волнах и…

Киаран отпускает мои волосы.

— Ты проиграла.

Я понимаю это в ту секунду, как он отступает. Тепло его тела исчезает, и сквозь мокрую от дождя одежду проникает холод.

— Ты сжульничал.

Его губы изгибаются в улыбке, которая обещает так много того, чего я не хочу сейчас себе представлять.

— Ты действительно собираешься полагаться на этот аргумент?

— Ты воспользовался своими силами.

Клянусь, я была почти очарована. Эта отвратительная штука случается с людьми, которые оказались в присутствии daoine sith. Они становятся околдованными, убаюканными силой и достаточно податливыми, чтобы исполнять все желания фейри. Я лучше умру, чем позволю этому случиться.

— Даже если так, я не управлял тобой, Кэм. Ты уступила. — Он наклоняется ближе и шепчет: — Или я неправильно понял тот наклон шеи?

Черт бы его побрал! Мое лицо горит. Как унизительно!

— Еще раз. — Я вскидываю подбородок. — Я вызываю тебя еще раз, МакКей!

Я побью его без чертополоха. Если придется, я буду драться, пока не закончатся силы.

Долгое время Киаран смотрит на меня. И говорит:

— Твоя губа кровит.

После чего поворачивается и шагает в другой конец дворика. Проклятье!

— Подожди! — Я вытираю рот рукавом и иду за ним, но он не останавливается. — МакКей, мы не закончили.

Он наклоняется и поднимает с земли подвеску с сейгфлюром. Я слышу, как он резко втягивает воздух, когда отдает ее мне.

— Вот. — Когда я не сразу забираю ее, он хмурится. — Ты сердишься.

— Я не сержусь. — Хотя именно это я и делаю.

— Кэм, возьми этот проклятый чертополох, пока он не прожег мне руку насквозь.