— Твоя очередь.
— Я изменилась. После смерти матери.
Когда я спокойна, мне проще дистанцироваться от воспоминаний. Я могу притвориться, что нанесенный мне урон куда меньше реального. Я могу быть простой. Мне не нужно рассказывать ему о том, что если отпущу контроль хоть на секунду, то вина и боль той ночи станут невыносимыми и просто раздавят меня.
Гэвин замирает, не донеся бокал до рта. Взгляд его теплеет.
— Кэтрин писала и рассказывала мне. Мои искренние соболезнования. — Он снова пьет. — Но ты уклоняешься от ответа. Какого дьявола ты делаешь в компании фейри?
— Я же сказала тебе, он мой друг.
— Ты намеренно не понимаешь меня?
— Это единственный мой ответ, Гэвин.
Его не было два года, и я не обязана ничего ему рассказывать. К тому же моя история слишком длинна, чтобы уместить ее в десятиминутный разговор.
Гэвин стискивает зубы.
— Ладно. Если ты хочешь так это оставить…
Он запрокидывает голову и осушает еще бокал. Я поражаюсь тому, насколько он трезв после всего этого виски.
— Это помогает?
— Приглушает видения, — говорит он. — Хочешь попробовать?
Я медлю. Я не раз пила виски, но я не из тех, кто пьет лишнее. Я всегда должна быть начеку, готова драться в любой момент. Но возможно, это поможет утишить ярость, подавить ее хоть ненадолго, чтобы я могла притвориться не настолько сломанной.
— Айе.
Гэвин наливает мне виски и протягивает бокал. Жидкость обжигает, оставляя на языке и в горле приятное тепло.
— Довольно неплохо, — говорю я.
Вкус совсем не похож на коллекции отца. Крепче.
— Идеально для мрачного настроения. — Он садится и скрещивает ноги. — И делает общественные мероприятия почти что терпимыми. Может пригодиться и для неуправляемых пикси.
Я игнорирую его очевидную попытку вернуться к разговору о Деррике. В конце концов, Киаран мастер смены темы, так что я и этому училась у лучшего.
— Тогда хорошо бы им запастись. Я предвижу в твоем будущем много подобных событий.
— Неужели?
— Точно. — Я отпиваю еще. — У леди Кэссилис на тебя большие планы.
Гэвин бледнеет.
— Что ты имеешь в виду? Что за планы?
— Она намеревается женить тебя в этом сезоне. Поздравляю.
Слова, которые вызывают ужас в сердце любого холостяка с титулом.
— Это она тебе сказала, сама?
— Кэтрин сказала. Твоя матушка и я до сих пор с трудом переносим друг друга.
— Матушка всех переносит с большим трудом. Ты просто оказалась ближайшей жертвой. — Он наклоняется вперед. — Скажи, а какую бедняжку она приговорила как самую подходящую мне пару?
— Пока никакую. Ты хоть приблизительно представляешь требования своей матушки? Я удивлюсь, если она найдет кого-то, отвечающего им.
— Погоди минутку. — Он закрывает глаза и снова отпивает виски. — Ладно, давай рассказывай.
Я делаю глоток и отставляю виски, чтобы загибать пальцы.
— Свободное владение латынью и французским, прекрасная игра на фортепиано, талант к танцам, из семьи с прекрасной родословной, предпочтительно шотландской, отличная вышивальщица, с выдающимся интеллектом, но при этом не умнее тебя, приятной наружности, и, самое главное, она должна достаточно бояться будущей свекрови. У меня закончились пальцы. Вот тебе начало.
Гэвин моргает.
— Ты не добавила «побеждает каждую партию в крикет», «читает сиротам» и «укрощает котят».
— Будь у меня еще пальцы, я бы добавила, заверяю.
— Если такая женщина и существует, не знаю, стоит ли восхищаться ею. Или нужно ее пожалеть.
