повернулись лицом к прибывающим всадникам. Принцесса так и стояла на верхней площадке трапа. Все ждали приближения отряда встречающих. Даже разноцветная толпа дипломатов затихла. «Как бы не побежали – подумал Гронберг, глядя на них. – Если звери так и будут нестись, то это вполне вероятно». По мере приближения отряд выглядел все грозней. Теперь он видел, что всадники первых рядов держали в руках длинные палки. Острые металлические наконечники сверкали на солнце. Грозная скачущая группа уже добралась до охранников патруля. Не обратив на них никакого внимания, аборигены неслись прямо к кораблю. Сомнений не было – это и есть встречающие. Вот только какие у них намерения? Глемас не боялся возможной схватки – экипаж капсулы все контролирует и, если что, снесет всю эту свору одним выстрелом. Благо, электроника пока работает. Но тогда, скорей всего, ни о какой доброжелательности в отношениях между имперцами и местными речи быть не может. «Им пора останавливаться, – МРОБовец занервничал. – Ведь у людей нервы не железные, кто-нибудь может нажать на кнопку!»
Словно услышав его мысли, всадники сбавили скорость, а ближе к застывшему в молчании офицерскому строю вообще перешли на шаг. Глемас поразился, как такие громадные животные могут двигаться так мягко. Только что от их прыжков, казалось, тряслась земля – и вдруг они словно стали подкрадываться, медленно переставляя лапы с выскакивающими когтями. «Дракон, зачем всадникам оружие? Их звери сами по себе оружие!»
Метрах в десяти перед коробкой алгатцев отряд баррахцев остановился. Звери хоть и встали на одной линии, но не застыли, а постоянно шевелились – дергались, крутили головами, подгребали лапами, оскаливали пасти, порыкивали, показывая набор острейших зубов. «Они хищники, – определил Глемас. – Чтобы есть растения, нужны совсем другие зубы». Наездники мотались на шеях нетерпеливых зверей и выкрикивали какие-то команды, похлопывая тех по голове. Звери отмахивались, но строй не нарушали. Гронберг, наконец, смог немного разглядеть наездников: все были в круглых металлических шлемах, сзади из-под шлема спускался на плечи кусок ткани или мягкой кожи, форма у всех была одного цвета и покроя. «Армия, а не сброд, значит, все верно – власть здесь обладает реальной силой». Прозвучала команда, первые ряды раздвинулись, и вперед выехал воин на особенно крупном звере. В строю алгатцев тоже зазвучали команды. Офицеры перестроились, разделились на две половины и, четко отбивая шаг, разошлись, давая дорогу всаднику.
– Кто вы? – голос приблизившегося к трапу воина звучал твердо и уверенно.
«Непуганые дети, – усмехнулся гронец. – Не понимают, что одного слова принцессы хватит, чтобы уничтожить не только их, но и вообще все живое на планете. Но, правда, только пока работает электроника» – самокритично признал он.
Соблюдая этикет, принцесса промолчала. Вместо неё ответил главный дипломат – лорд-канцлер Семиль Керли.
– Посольство Звездной Империи прибыло, чтобы установить добросердечные отношения с жителями Барраха!
В рядах всадников раздались смешки. Похоже, они действительно чувствовали себя хозяевами положения. Даже всегда спокойный Глемас ощутил, как внутри просыпается что-то имперское – эти деградировавшие поселенцы позволяют себе подсмеиваться над посольством самой мощной цивилизации обитаемого космоса. Но он сразу подавил в себе зарождавшийся гнев. Ведь это мы искали встречи с ними, а не они. И пока они для нас важнее всего на свете. Гронец, в силу своей профессии, знал о происходящем на границах Империи достаточно, чтобы понимать это. Империя таяла, так же как Кармадонский Союз и Вольные Миры. И если ключик к разгадке этой тайны лежит на этой планете, он готов принять все правила, предложенные баррахцами.
Воин нетерпеливо махнул рукой, и смешки за его спиной смолкли.
– Ты старший? – грубо обратился он к лорду. – Ты будешь говорить?
Принцесса Алгала вдруг нарушила весь дипломатический этикет. Она выступила вперед и сняла шлем. Густые волосы рассыпались по плечам.
– Я буду говорить! – властно ответила она. – Но только с тем, кто равен мне! Я принцесса Алгала Аллювиель Блиц Голиеконе!
Она надменно смотрела на опешившего баррахца.
– Баба! – ветром пронеслось по рядам всадников.
Воин на секунды замешкался и, видимо, чтобы убедиться, что глаза не обманывают его, спросил:
– Старший посольства – женщина?
Алгала гордо встряхнула головой и опять ответила сама:
– Да, я женщина! А тот, кто разговаривает со мной – мужчина?
Всадники недовольно зашумели. Абориген взвился, глаза его сузились – видно было, что он разозлился. Но принцесса не дала ему заговорить.
– Если это так, то почему он не говорит о деле, а, словно женщина, начинает гадать, кто перед ним? Я посланник императора, и этого достаточно!
Глемас заметил, что во время этой перепалки лицо лорд-канцлера несколько раз меняло выражение; похоже, душа дипломата не могла вынести такого прямого диалога. Воин справился с собой и опять знаком заставил свиту молчать.
– Я – Руханес, сын правителя великой империи и повелитель города Ара! – ответил он, гордо выпрямившись и приподнявшись на стременах. С убийственной вежливостью он продолжил: – Так что великая принцесса говорит с равным и может не переживать, что её слух своими речами оскорбляет недостойный.
По рядам баррахцев прокатились одобрительные возгласы – воинам понравилась речь своего командира. «Похоже, нравы здесь простые, – подумал гронец. – Нашим дипломатам придется несладко. Но паритет баррахцы соблюли – родственницу императора встречает сам сын правителя».
