Тисианна брант Т’сара сек Халима вопили против того, о чем она думала. Она была таксианцем, она была не способна к такому унижению.
Иллиана чуть толкнула ее. Рука Тахиона взметнулась к животу.
Ее медицинское образование позволило ей почувствовать и различить головку ребенка, прижатую к стенке матки.
Тахион зажал руку Блеза между своими руками. Упала на колени у его ног. Слезы помогли бы убедить его в ее поражении, но способность плакать она утратила в тот ужасный день кровавого насилия. Она изучала ладонь, отмечая веснушки, бегущие по тыльной ее стороне, рыжие волосы, сворачивающиеся в колечко, на суставах.
Закрыв глаза, она прижала губы к его руке.
– Блез, ты победил. Теперь я молю тебя. Забери меня отсюда. Я напугана темнотой, я устала, и я голодна.
– Коди… так и не поверила мне, – сказал Блез, и в голосе его звучало презрение. – Но я всегда был более мужчиной, чем когда-либо был ты. – Он схватил ее за волосы и запрокинул голову так, чтоб она взглянула на него. – Скажи это. Назови меня хозяином!
Ненависть сковала ее горло, но в конце концов ей удалось сделать это.
– Я признаю, что ты мой хозяин.
Он высокомерно отпустил ее. Бросил через плечо одному из своих нервных прыщавых охранников.
– Поднимите его наверх. Помойте, накормите и скажите девочкам – пусть найдут какую-нибудь одежду для беременных. – Обернувшись к Тахиону, он добавил с усмешкой: – Мне доставит удовольствие наблюдать за процессом. У тебя такой большой живот. Ты будешь становиться все больше и больше, а когда наконец разродишься, я заделаю тебе еще одного. Я могу. Теперь я мужчина, и ты принадлежишь мне.
Стивен Лей
Искушение Иеронима Блоута
VI
Я спал. Я знал, что сплю, но не мог проснуться.
Я слышал, как плачет принцесса, эхом в моей голове.
Жуткий звук ее боли отражался в глубинах места, которое, как я знал каким-то образом, называлось катакомбами, и я не мог выносить этот звук. Хотя я знал, что это были владения Самозванца, в этот раз я должен был отправиться за ней физически.
С этой мыслью я обнаружил себя – высокого, гибкого и мускулистого Изгоя – стоящим под раззявленной сломанной аркой, ведущей в катакомбы глубоко под Хрустальным замком, где гуляли джокеры. Рапира висела на моем широком кожаном поясе, и я носил широкополую шляпу из жесткой черной ткани. Бросив последний взгляд на освещенный солнцем мир, я вынул факел из стены и вошел в холодную, пустую темноту.
Там были ступеньки, ведущие вниз. Я слышал, как шуршат кожаные брюки, трущиеся о мои ноги, и плач принцессы. Ее мука вела меня через лабиринты лестничных клеток, множества коридоров, уходящих вправо и влево. Это был лабиринт, подобный тем темным могильникам, которые я исследовал, играя в компьютерные игры.
И все же я не чувствовал, чтобы это как-то походило на игру. Я был Изгнанником, Спрятанным, и я следовал горем моей далекой, заключенной в темницу любви. Я двигался осторожно, максимально тихо, так как я знал, что не могу рисковать встретиться здесь с Самозванцем или любым из его компаньонов. Он не мог знать, что я замышлял против него. Я пришел сюда лишь потому, что никогда не мог отстраниться от голоса принцессы. Потому что я всегда любил ее издалека и теперь она страдала. Потому что мы общались посредством наших разумов и она узнала меня.
Несколько часов спустя я, казалось, достиг наконец нижних уровней. Здесь было холодно Леденящей низостью веяло из щели в стене по левую руку, хотя коридор вел прямо вперед. Однако некий порыв привлек меня к щели. Это была тонкая зубчатая трещина от пола до потолка, слишком узкая для меня, чтобы легко пролезть внутрь. От нее веяло странной неприветливостью и горьким зловонием.
Я был рад, что принцессы не нашлось там. Я не знал, не прошел ли я мимо нее. Я попытался всмотреться в эту темноту. За ней лежала цепочка пещер. Свет факела отражался от водопадов замерзших кристаллов. Сталактиты и сталагмиты выстраивались колоннами, уходящими в неизвестные глубины. На мгновение мне показалось, что я увидел большую черную птицу, скрывающуюся там, пингвина, смотревшего на меня веселыми человеческими глазами.
Потом он исчез.
Принцесса вновь закричала, и я отвернулся от щели. Я следовал за ее взывающими рыданиями, пока не увидел массивную дубовую дверь, охваченную широкими стальными ремнями. В ней было оставлено маленькое отверстие, забранное толстой решеткой. Я поднял факел, чтобы свет его падал внутрь, и всмотрелся. Она лежала на груде грязной соломы в одном из углов голой каменной клетки, ее золотые волосы разметались вокруг. Она была красивей, чем мое воспоминание о том, как она выходит наружу.
– Принцесса, – позвал я мягко.
Она повернулась, задохнувшись от звука моего голоса.
– Да, – сказал я. – Я Изгой.
Она поднялась на ноги. Ее простое платье было порвано, ее лицо, руки и ноги несли следы побоев Самозванца, но она была все так же очаровательна.
